Аньен, с вами Дан и еще одна история из разбитой шкатулки, склеинной методом кинцуки и обернутой колючей лозой.
(холод в твоей душе невозможно было согреть никаким способом)
P.s. вторая часть серии: мертвые близнецы.
Из разорванных артерий торчат гнилые орхидеи.
____________________
* * *
《Strange birds - feel beat × sftprod》
Все это, все то что я глупо и наивно называла "нами" было пустой тратой времени. Открытой настежь дверью, в которую так никто и не вошел, сколько бы времени не отбивали часы. Все это просто протекло сквозь пальцы, незаметно, как обычно бывает. Больно не было, но было холодно. Хотя ничего удивительного я в этом так и не нашла, тебе всегда было холодно, да и с тобой тоже.
- Вы в порядке?
В твоих глазах было пусто, хотя по правилам должен был гореть хоть какой-то огонек жизни, а твой маленький худой силуэт, укутанный в одеяло дождя, промерзглое и сырое, выглядел совсем хрупко. Ветер бил нещадно, а мне в это время казалось, что ты не настоящая вовсе, просто его отчаянный крик и провидение, собранное из осколков боли миллионов людей, живущий на земле.
- Нет... нет.
Странно это все получилось. Слишком спонтанно, слишком неправильно, просто слишком. Я не успевала, поэтому, наверное, так часто ошибалась.
Я не сразу запомнила твое имя. Оно тоже было чем-то ломким, сюрреальным, как и ты сама. Я боялась, что свихнулась окончательно, но твои ледяные пальцы доказывали, что я все еще в нашем мире.
- Я хотела сказать, спасибо.
- Пожалуйста... - я на секунду замялась, чем вызвала у тебя тихий, зато пробирающий насквозь, смех.
- Ави.
Мне порой было жутко, прямо до дрожи в пальцах, интересно, что творилось в твоей голове. Но я понимала, что даже если бы знала, не смогла бы собрать все кусочки пазла с твоим именем воедино. Каждый раз казалось, что у меня вот-вот получилось, но картина выходила кривой и несуразной. Может, просто ты была такой? Понятной только для себя.
- Почему ты снова приходишь?
Этот вопрос застал меня врасплох, и я замерла на месте, не в силах вздохнуть. Я не знала что ответить, но почему-то мне казалось, что мы что-то большее, чем просто приписка в блокноте: "Без понятия кто это, но ей черти знает откуда известно мое имя". Все на самом деле было в разы сложнее.
- А почему нет?
- Замерзнешь, - абсолютно безэмоцианально ответила ты.
То было начало августа.
Я сама не поняла, как начала в тебе тонуть. В твоих глазах, где не было ничего кроме вакуума и оттенков серого, в твоих ответах, тихих и почти всегда не в попад, в твоих улыбках, редких, но всегда невероятно искренних, в твоем смехе, бархатистом и слишком глубоком для девушки. Я никогда не хотела почувствовать вкус твоих губ или коснуться родинки на внутренней стороне бедра, куда, по твоим словам, тебя ранили в прошлой жизни, но зато отчаянно пыталась наконец собрать воедино абсолютно не подходящие части головоломки и наконец разгадать тебя. Но я вновь и вновь оставалась ни с чем.
- Больно, благословленная солнцем? - спросила ты, едва ощутимыми касаниями стирая слезы с моих усыпанных веснушками щек.
Мне оставалось только судорожно всхлипнуть, кивнуть часто-часто, и уткнуться в твое острое и слишком худое плечо.
Было больно терять, было больно ощущать сковывающий холод, было больно понимать, что ты меня не согреешь, потому что сама уже не помнишь какого это - чувствовать тепло.
Вскоре я перестала пытаться. Граней становилось все больше, а выемок, куда их можно было бы пристроить, все меньше. Это было похоже на огромный лабиринт, без входа и выхода, без поворотов и тупиков. Лабиринт, существующий назло всем законам мира, твой.
Я многое думала о них. О лабиринтах. И многое читала. Где-то говорилось, что сама жизнь им является - огромным лабиринтом, а выйдя из него тебе сулит лишь смерть; где-то, что все тупики - это жизненные припятствия, которые нужно преодолеть, а где-то все стены были картонными, просто мы сами выдумываем себе трудности. Это путало еще сильнее.
Как выбраться из лабиринта? А стоит ли вообще этого делать?
Ты сказала, что его не существует. Так легко и просто. И продолжила о том, что бетонные перегородки только у нас в голове, нужно лишь обойти их, перепрыгнуть, перелететь - все что угодно. Любой способ окажется существенным. Главное попытаться.
Но я боялась даже взглянуть на них, не то что сделать шаг навстречу.
- Я же говорила замерзнешь, благословенная солнцем, а ты меня не слушала.
- Ты настолько редко говоришь, что мне кажется, будто твой голос просто иллюзия.
- А вдруг так и есть, благословенная солнцем. Вдруг я вся лишь плод твоего воображения. Вдруг я уже давно мертва и гнию под землей. Это хорошее объяснение тому, что я не могу согреться.
- Ты серьезно?
- Я шучу, благословенная солнцем, всего лишь шучу.
- Правда?
- Правда-правда.
- И ты не оставишь меня?
...
У тебя была дурацкая привычка не отвечать на вопросы, которые тебе не нравились, не обращать внимания на существование людей, которые тебя раздражали, не находиться там, где тебе было некомфортно. А еще исчезать. Без слов и каких-либо предпосылок. А потом снова появляться через какое-то время, как ни в чем не бывало.
- Где ты была весь прошлый месяц? И почему ты сейчас на моем подоконнике? Как ты вообще здесь оказалась?
Слишком много вопросов. Ты не ответила ни на один.
Мягко соскользнула с твердой поверхности и подошла к моей кровати. Ты с абсолютно не читаемым лицом протянула мне что-то в сжатой ладони.
А после также бесшумно ушла через окно.
Я четко запомнила холод твоих пальцев в тот момент, когда ты отдавала мне подарок.
Больше в этой жизни мы не виделись.
Стоя у могильной плиты, где не было даже твоего изображения - только имя, я надеялась, что сможем в следующей.
Это все было неправильным. Мы не должны были встречаться, не должны были становится теми самыми "нами", чтобы это не значило. Это была случайность, череда несвязных событий, что привели к совсем не логичному финалу. Мне не удалось собрать твой пазл, потому что я не имела ключа, и даже если бы ты мне его предоставила, все равно бы ничего не получилось. Мы не были парными частями друг друга. Ты никогда не могла согреться, а я, какое бы солнце меня не благословило, не в силах была это исправить.
Салатовый бумажный журавлик, который ты мне подарила, носил на своем крыле размашистую надпись, почему-то через все заглавные буквы:
"НЕ МЕРЗНИ БОЛЬШЕ, БЛАГОСЛОВЕННАЯ СОЛНЦЕМ.
И ПРОСТИ, ЧТО НЕ СПОСОБНА БЫЛА СОГРЕТЬ ТЕБЯ"
На другом крыле был уроборос - змей заглатывающий свой хвост - и разъяснение:
"все-таки он закончится"
Я исправила ошибки красной ручкой на твоем импровизированном прощании и поселила журавля рядом с жемчужным ожерельем матери, которую никогда не видела, и зайчиком младшей сестры, которую больше никогда не увижу.
Я не любила терять, но с тобой это было естественно, как и лед на кончиках пальцев, и почти не больно.
Почти.
1090...