Не выспавшаяся, усталая, прикованная к стулу без возможности размять затекшие руки. Эпоха витала где-то вне сознания, ощущая то жар, то холод. Возможно, ей было бы невероятно хорошо от наркотика, если бы она просто лежала на диване и смотрела в плывущий потолок.
Но вместо этого она с задержкой в несколько секунд слышала требования Ллойда рассказать ей информацию. Синелла лишь глупо улыбалась, поднимая на наемника голову и тут же роняя ее обратно.
Из-за наркотика Эпоха не могла сидеть прямо, а попытки как-то изменить положение заканчивались провалом. Ее качало из стороны в сторону, электрические цепи натянулись до предела. Должно быть, на запястья сейчас приходилось больше давление. Но она не чувствовала его, как и переставала постепенно чувствовать свои ноги. Из последних сил подчинить себе тело, Джозефина хаотично елозила ступнями по полу.
Дверь открылась, в небольшую комнатку вошли Аттон и Оливия. И если лицо киборга перекосила нездоровая улыбка, то женщина выглядела растерянной. Ллойд лишь мельком взглянул на нее, отмечая реакцию. Он не понимал, сочувствовала ли Оливия Эпохе. Или это было нечто иное?
— Как обстановка на улице? — спросил наемник, подходя к небольшому комплекту стимуляторов.
Он взял одну из ампул, наполнил жидкостью уже использованный шприц и твердой рукой воткнул иглу в шею Синелле. Стоило густоватой субстанции проникнуть в ее кровь, глаза заложницы закатились, челюсть резко сжалась, прикусывая язык. Она дернулась, и электрические цепи предсказуемо сработали. Тело Эпохи затряслось.
Аттон таращился на это, округлив глаза, словно подобное зрелище доставляло ему уйму положительных эмоций и настоящее наслаждение. А Оливия в отвращении отвернулась, не находя в себе сил взглянуть на то, что происходит за ее спиной.
— Паршиво, — не открываясь от зрелища, ответил киборг. — Силовики Безопасности столкнулись с протестующими. Листовки и обращение сделали свое: к Сопротивлению склонилась небольшая группа людей.
Ллойд вздохнул и присел на корточки перед Эпохой. Она демонстративно отвернулась, но наемник грубо схватил ее за лицо и повернул на себя.
— Все еще ничего не хочешь сказать? — проговорил он. — Не заставляй меня вкалывать тебе еще одну дозу.
— Эта комната рассчитана для двоих, — прошептала Эпоха, подаваясь к нему. — Сладкий, мне не нравится, когда подсматривают, — она немного отклонилась, чтобы видеть остальных. — Он меня не понимает. Хотел взять меня в клубе прямо на диванчике, когда вокруг столько людей. Эксгибиционист.
Аттон усмехнулся.
— Я же говорил, что ее хрен расколешь.
— Мы пока играем, — спокойно произнес Ллойд и надел на женщину наушники. Выкрутил громкость белого шума в них до максимума. И отошел к коллегам. — Что Уиг планирует делать, как только я достану информацию об их местоположении?
— Штурмовать, — ответила Оливия, посмотрев за плечо. Не застав омерзительного зрелища, она развернулась полностью. — Сопротивление начинает набирать обороты, нам это на руку не сыграет.
— А ты прямо так уверен, что она расколется именно сейчас? — спросил Аттон, глядя в свирепые глаза Эпохи. Ллойд обернулся на женщину и издевательски ей улыбнулся. — Я видел пытку наркотиками и стимуляторами, и на себе ощущал. Удивительно, что она еще держится.
— Не забывай, что в ее жилах течет неведомая сила, — напомнила Оливия. — Может, это помогает ей сопротивляться?
— Посмотрим, насколько ее хватит, — пожал плечами Ллойд. — Даже если она сопротивляется, ее тело в конечном итоге не сможет справиться с интоксикацией.
Эпоха сплюнула на пол слюну, перемешенную с кровью, проступившей на прикушенном языке. Но она продолжала молча слушать белый шум, не дергаясь и не пытаясь вставить свое слово.
Браслет Аттона завибрировал, он взглянул на него и спешно покинул камеру, оставляя Ллойда и Оливию наедине. Взгляд женщины был прикован к Эпохе, которая прожигала ее взглядом затуманенных глаз. Оливия поежилась.
Наемник наполнил шприц новой жидкостью и быстро ввел ее в исколотую шею Синеллы. Та вздрогнула, игла поцарапала кожу. Маленькая капля темно-красной крови выглянула наружу, но не поспешила соскользнуть вниз. Ллойд приподнял один наушник, позволяя Эпохе услышать его голос.
— Отдыхай и наслаждайся музыкой, — проговорил он. — Я скоро приду.
— Надеюсь, ты где-нибудь сдохнешь, — прохрипела Джозефина.
Он с едва уловимой тоской улыбнулся, надел наушник обратно и отошел к двери. Оливия спешно покинула камеру, растирая замерзшие в холоде маленькой комнаты руки. Ллойд безмолвно поглядел на нее и пошел дальше, оставляя камеру закрытой, приказав охране следить за любым шорохом внутри. Двое мужчин неохотно поднялись со своих мест, но все же встали по обе стороны двери.
Они поднялись по лестнице, и яркий свет основного помещения отдела ударил по глазам. Морган остановился и теперь оказал коллеге, которая явно выглядела растеряно, внимание. Положил руку на плечо, как бы возвращая ее в реальность из мира бесчеловечных пыток.
— Ты в порядке? — спросил он.
— Да, просто... впервые сталкиваюсь с таким, — призналась Оливия. — Она выглядит такой беспомощной и слабой, что я невольно проникаюсь к ней сочувствием. Когда я начинала работу в полиции, то мне поручали допросы, но мы никогда не прибегали к таким способам. Или, может, я просто о них не знала.
Ллойд неоднозначно глубоко вздохнул. Он понимал, что испытывала женщина. Стоя там, над Эпохой, он через силу заставлял себя втыкать ей под кожу иглу. Он мог не показывать этого, внешне оставаться безразличным, но мир внутри него подлетал вверх, как при сбросе бомбы.
И все же наемник помнил, как он сражался против подобных Синелле. Такие же повстанцы, некоторые из которых наделены силами, с которыми простому человеку не справиться. Он видел, как щупальца, выпущенные из земли, разрывали на части его сослуживцев. Видел, как взявшийся из воздуха огонь, заживо превращал молодых юношей и девушек в горстки пепла. Это оставшееся чувство потери близких заставляло раз за разом вкалывать ей жидкости разной консистенции, вызывая не однотипные реакции.
— Это нормально, — произнес Ллойд. — Пока Синелла тут, не заходи в камеру, ладно? Мало ли, что ты можешь увидеть еще.
Больше всего на свете Моргану хотелось допить бутылку бренди, припрятанную на крайний случай. Но все, что он мог себе позволить — быстрорастворимый кофе. Направляясь за ним вместе с Оливией, Ллойд с каждым шагом чувствовал, как ему становится легче.
Несмотря на то, что он грозный и беспринципный наемник, пытки были последними в его списке желаний. Да, он не впервые сталкивался с этим за всю свою жизнь. Насмотрелся на войне, попрактиковался, работая наемником. И все же это не доставляло ему такого удовольствия, как Аттону. Безумный тип.
Морган усадил Оливию на стул и занялся заваркой кофе. Положил в одну кружку сахар, другую оставил без подсластителей. Поставил напиток перед, все еще находящейся под неприятным впечатлением, женщиной, сел напротив нее.
— Когда пойдем на штурм, то готова к нему? — спросил Ллойд, глядя на то, как коллега медленно размешивает сахар.
— Да. Если ты имеешь ввиду то, что придется убивать людей, то для меня это не проблема, — покачала головой Оливия. — Отнять жизнь за долю секунды проще. Знаешь, что человек не мучается. А возможно, он даже не успел еще напугаться. Но пытки, — усмехнулась она, — это не этично и мучительно. Каким бы человек не был.
— Я согласен с тобой, но обещанные деньги для меня стоят выше этики, — прямо сказал Ллойд. Это была его открытая позиции, и стесняться ее или скрывать было совершенно глупо. — Если бы это приказали делать тебе, то ты бы сделала, ведь так? Через отвращение и страх. Ради работы.
Оливия задумчиво покивала.
— Но, к счастью, на меня такой груз не упал, — улыбнулась она и взглянула на браслет.
Всплыла голограмма с изображением места, где произошло столкновение. Там было пусто и спокойно. Женщина пролистнула дальше — ничего необычного. Несколько движений пальцем влево, переключая камеры, и наемник, и его коллега убедились в том, что на улице спокойно. Возможно, противостояние перешло в другое место. По крайней мере, у здания отдела ничего не происходило.
Ллойд сделал большой глоток и подавился им, когда закричала сигнализация. Они с Оливей переглянулись. Оба поняли, что произошло. И, хватаясь за оружие, висящее на поясе, оставляя свежий кофе на столе, бросились бежать обратно к камере.
***
Эпоха не различала мыслей в собственной голове, которые перекрикивал этот раздражающий, злящий, приводящий в ярость белый шум. Если бы она не была прикована, если бы наркотик не подавлял ее силы, а оковы на руках не били ее током при каждом подозрительном движении, то она разнесла бы эту комнату на атомы, выплескивая свою ненависть к белому шуму.
Сознание плыло. Она пыталась ухватиться потупленным взглядом хоть за что-то, но любой предмет мгновенно ускользал, прятался. На мгновение ей даже показалось, что перед глазами возник образ Тропы. Но Эпоха была уверена в том, что это просто галлюцинации.
Иллюзии преследовали ее, когда Ллойд впервые ввел наркотик в ее кровь. Ей мерещились фигуры, узоры. Казалось, что стены плывут, а ее руки держал сотни малюсеньких, но ужасно сильных детских пальчиков. Но галлюцинация оказалась правдой на этот раз.
Тропа похлопала Эпоху по щеке, пытаясь привести в чувство и случайно не пройти ладонью насквозь головы. Пленница подняла взгляд, вмещавший в себе тупость и злобу. Девушка напротив сняла маску с головы, тряхнула волосами и показала лицо подруге, попутно избавляя ту от белого шума.
Эпоха узнала ее.
Тропа. Родная, добрая Тропа, которая заботилась обо всех.
— Желтая ампула, — прошептала Эпоха, пытаясь поднять голову. Но ее выворачивало во все стороны, тело не слушалось, не подчинялось, не контролировалось. Оно жило собственной жизнью, кидаясь из стороны в сторону. И эти резкие движения вызывали новый обжигающий удар током, боль от которого приходила лишь спустя пару секунд.
Незамедлительно, Тропа кинулась к столику. Шприц выскальзывал из ее рук, которые рассыпались на атомы еще желаннее при волнении обладательницы странной силы. Она несколько раз вздохнула, пытаясь успокоиться, как и рекомендовал Голод. И вскоре все содержимое, оставшееся в ампуле, было введено в кровь Эпохи.
Спустя пару секунд Эпоха задергала головой, реагируя стимулятор. Пришлось подождать действия, ведь яд в крови продолжал истязать пленницу. Она билась в припадках, ударялась током чуть ли не каждую секунду. Но разряд был не настолько сильным, чтобы убить ее.
Тропа, замерев, следила за тем, как подруга приходит в себя. Вскоре Эпоха замерла, уронив голову. Она тяжело задышала, лоб покрылся испариной. Но она подняла взгляд и победно, пусть и устало, улыбнулась.
Боль растеклась от запястий до плеч, на которые приходился весь вес пленницы. Она почувствовала, как пот обжигает свежую царапину на шее.
— Освободишь меня или так и будешь глазеть? — усмехнулась Эпоха.
В руках Тропы блеснул маленький лазер. Она, сосредоточившись, направила его так, чтобы разрезать кандалы, но не задеть кожу пленницы. Видела, как руки готовы исчезнуть, но сопротивлялась ради того, зачем пришла сюда.
Безвольная рука упала вниз. Запястье было покрыто ожогами и следами от тесных оков. Затем свободно полетела вторая рука. Пытаясь поднять их, размять, Эпоха попыталась подняться на ноги. Те, превратившиеся в тряпичные рулеты, набитые поролоном, предательски подкосились: ослабевшие мышцы не выдержали.
Тропа попыталась поймать Эпоху, но именно в этот момент половина ее тела растворилась в воздухе, утягивая за собой и остатки. Женщина рухнула на пол, бессильно разваливаясь на нем. Она чувствовала, как внутри закипает злоба и возвращаются силы, сдерживаемые кандалами. Как приливается адреналин.
На ее лице играла мрачная улыбка. Ведь действие наркотика отступало.
Подруге удалось собрать себя воедино, и она помогла Эпохе встать.
— Я бы сказала, что от тебя никакой помощи, — проговорила она, придерживаясь за стену. — Но ты меня вытащила, так что я придержу язык за зубами.
— Отмечу этот день в календаре, — с тревогой пошутила Тропа.
— И как я выберусь отсюда? Ты понятно, на атомы свои рассеешься.
Глаза девушки забегали.
— Мы рассчитывали, что ты проломишь дверь, — дернула она плечами.
— Что ж, — усмехнулась Эпоха и прикрыла глаза, накапливая мощь.
Ей не хватало собственных сил, чтобы призывать достаточно энергии из тела. Лампочка, висящая над головой, замигала. Электрические цепи замерцали, неустойчивое напряжение разлилось по телу Эпохи. Лампочка треснула, кандалы со звоном упали на пол.
Наступила кромешная темнота.
И в следующую секунду, концентрируя всю поглощенную энергию, Эпоха выпустила залп синего света в дверь. Остаточное действие наркотика притупило ее мощность, но этого вполне хватило, чтобы снести препятствие с петель.
Сработала сигнализация.
Двое охранников, приставленных караулить пленницу, улетели прямо по коридору вместе с тяжелой дверью. Эпоха вдохнула полной грудью, ощущая приближающийся вкус и запах свободы. Спертый воздух маленькой комнаты заставлял ее голодать по кислороду.
Побежав, она прыгнула на дверь, придавливая мужчин под ней. Она услышала хруст, но крика не последовало, и этого было достаточно, чтобы убедиться в том, что они не бросятся преследовать беглянку. Теперь начиналось веселье.
Отреагировав на сигнализацию, отдел безопасности был наготове. Эпоха и Тропа переглянулись, вторая поправила волосы, убирая их под маску. Они кивнули друг другу. Девушка растворилась в воздухе, а Эпоха бросилась вверх по лестнице.
Она из последних сил поглощала энергию приборов, вырубая их. Собирала все украденное в области живота, чувствуя покалывание нестабильности. Подобное энергия была ей чужда, но не оставалось никакого другого варианта.
Словно разъяренное животное, Эпоха бросилась на солдат Безопасности. Взмахом ноги она прижала одного к стене, сминая ему гортань. В тот же момент выпустила из руки лассо, овивая им шею другого человека.
Тропа мелькала так быстро, что казалась размытым пятном. Невозможно было предугадать, где она окажется в следующий момент. Но, в отличие от соратницы, Тропа никого не убивала. Она была юна и подвластна волнению, в желании сохранить жизнь противнику не было ничего страшного.
Свободная рука Эпохи метнула в сторону двух наступающих сотрудников два энергетических заряда. Те моментально лицом упали на пол.
Когда показалось, что со всеми покончено, и пора убираться прежде, чем успеет пребыть подкрепление, подруги решили делать ноги. Но Эпоха обернулась, слыша приближающуюся пару шагов. И в тот момент, когда она встретилась лицом к лицу с Ллойдом и его подружкой, заряд, выпущенный из бластерной пушки в руках Оливии, полетел прямо в грудь Эпохи.
Она почувствовала, как жизнь покинула ее. В очередной раз. Но, потеряв сознание на долю секунды, она осознала себя, пытающейся сдержать залп. Тот сиял в паре сантиметрах от нее. И, ослепленная и одновременно смущенная своим могуществом, Эпоха бросила его в сторону. Туда, откуда прибывало несколько человек в подкрепление.
Они упали замертво. Заряд превратил их лица в безобразную массу. Эпоха успела лишь показать два средних пальца ошеломленным Ллойду и Оливии, прежде чем покинуть помещение.
Ее нога не успела ступить на асфальт, легкие не успели втянуть свежего воздуха, как перед ней, ослепив яркой вспышкой, возник Север. Мальчуган пятнадцати лет, с растрепанными волосами и шрамом на брови. Не сказав ни слова, он подхватил женщину на руки, и со сверхчеловеческой скоростью скрылся там, где их уже ждал флайкар.
Женщина пошатнулась, когда Север резко остановился. Мальчишка посмотрел на нее, улыбнулся. В его глазах сверкнула молния, и он обнял взрослую подругу, прижимаясь к ее груди. Рядом возникла Тропа и сразу же села в салон, где чувствовала себя наиболее комфортно.
Эпоха спешно взобралась на переднее сидение, кивнула Грому, сидящему за рулем. Север устроился на заднем сидении рядом с сестрой. Флайкар плавно оторвался от земли, воспарил в воздухе и, быстро набрав скорость, поднялся в небо.
Отдаляясь от места заключения, теряясь среди общего потока флайкаров, Эпоха, наконец, спокойно вздохнула. Внутри нее все пылало. От чужой энергии, он мерзкого ощущения смерти, которая осталась в предыдущей Вселенной.
По словам, которые она наговорила Ллойду, ее тело для него, как для наблюдателя, должно было сейчас тяжелым безжизненным мешком лежать в коридоре отделения. И все же смысл в том, что она именно наговорила.
Смысл был в том, что во Вселенной наблюдателя она действительно мертва. Но вместе с ней переместился в новую Вселенную и Ллойд, и его подружка. Создалась и вторая Вселенная, где жертв не было вообще. Но только, даже беря в расчет все это, именно та Вселенная, со смертью сотрудников и живой Эпохой, была настоящей на данный момент времени для нее.
Она говорила ему сначала правду, бесспорную. Потом начала включать туда ложь, ловко балансируя между вымыслом и реальностью. И с каждым шагом, чем больше начинал верить ей на слово Ллойд, тем больше она врала. В конечном итоге, если бы спасение не подоспело, то Эпоха просто бы отправила его по ложному следу.
— Хорошо сработано, Север, — бросила она через плечо.
Мальчишка расцвел на глазах.
— Это первое дело, на которое меня взяли, — восторженно ответил он. — Меня до сих пор трясет от волнения.
— Да нет, это флайкар барахлит, — с легкой улыбкой ответил Гром.
Эпоха посмотрела на Тропу. Пусть та и чувствовала себя в флайкаре, оснащенным аналогом системы, которая помогала ей сдерживать свои атомы в одном месте, спокойнее, но все равно была напряжена и недовольна. Просто потому, что находилась слишком близко к Грому. Слишком близко к киборгу.
Растянувшись на сидении, Эпоха попыталась расслабить тело. То стонало от нагрузки, данной сразу после двух суток сидения на одном месте. Она не заметила, как задремала. И проснулась только от того, что Гром и Тропа настырно спросили друг с другом.
— ... почему ты против того, чтобы я отнес ее в комнату? — размахивая руками, спросил киборг.
От одной его жестикуляции близ лица Тропы ей становилось не по себе.
— Да все-все, убери свои похотливые ручки от меня, — с усмешкой проговорила Эпоха, пытаясь разжать глаза. — Я взрослая девочка, сама дойду.
Тропа рассеялась, перемещаясь в свою комфортную камеру. Север за микросекунду оказался у входа в убежище. Эпоха, едва переставляя ноги, опираясь на плечо Грома, как-то умудрилась дошагать до входа. Пройдя внутрь, она поймала на себе множество взглядов.
Находиться здесь было приятно. Единственное место, где она чувствовала себя в безопасности. И пусть отношения не со всеми были у нее на высоком уровне, включая и Голода, наставника и командира Сопротивления, здесь все равно была ее семья. Ту, которую она обрела взамен той, что предала ее.
— Эпоха вернулась, сучки! — прокричала она, поднимая свободную руку вверх. Но все равно продолжала держаться за приятеля, несмотря на весь свой энтузиазм. — А теперь, мой хороший, проводи меня до комнаты. Я точно буду спать несколько дней.
***
— Твою мать! — выругался Аттон, находясь в кабинете Уиг. — Да чтоб тебя!..
Все остальные сидели так же крайне раздосадованные тем, что произошло. В коридоре, где произошла бойня, уже прибирались специальные службы. Он не понимал, как ей удалось сбежать. Почему, стоило ему отойти на несколько минут, как все пошло по одному месту?
Но в то же время Морган думал, а что бы он смог изменить? Две опасные женщины, наделенные суперспособностями. И если о силе Эпохи ему было известно хоть что-то, то Призрак являлась для него загадкой. Как и на долю секунды появившийся на камерах парнишка, способный бегать быстрее скорости звука.
— Какой-то ты слишком эмоциональный, — заметил Ллойд, глядя на киборга.
— Просто мне не нравится, что она в очередной раз ускользнула. Мы совершенствуем наше оборудование, а она все равно умудряется уйти. Представь себе время, сколько мы гоняемся за ней, и поймешь, почему я злюсь.
— Неудача — это не поражение, — ответил Морган. — Я найду ее.
— Самоуверенно, — раздраженно фыркнул Аттон. — Тебе следует понять, что просто так ты эту суку не поймаешь, — подался вперед он, держась за подлокотники кресла, словно сдерживая себя, чтобы не броситься вперед.
— Однако с каждым ее задержанием, с каждой попыткой ее схватить мы, пусть и медленно, но приближаемся к цели, — добавила Оливия.
— А тебе не кажется, что с каждой такой попыткой она перестает бояться вас? — парировал Морган.
— Нас? — усмехнулся Аттон. — Если ты забыл, то ты теперь один из нас.
— Если ты забыл, я наемник. Я не давал клятву верности, не вставал на одно колено перед Блэкманом или что вы там еще делаете, нанимаясь к нему на работу, — фыркнул Ллойд. — Где был ты, когда все это началось?
— Разгонял людей на улице. Эти бестолочи решили, что смогут показать свою лояльность Сопротивлению, если выйдут за них на митинг. Если это повторится, то я собственнолично отдам приказ применять к ним силу больше, чем требуется, — уверенно и твердо ответил Аттон. — А где был ты, когда она сбежала? Просиживал штаны за чашкой кофе?
Амелия все это время оставалась совершенно спокойной.
— Довольно, — произнесла она, подняв ладонь. — Спорами о том, кто чем занимается, не даст нам ничего. Нужно решить, что делать дальше. Но пока вы в таком состоянии ничего не получится. Ступайте по домам, все трое. Выспитесь.
— У нас из-под носа сбежала самая опасная преступница, — возразила Оливия. — Она одна убила десять наших человек. И смогла сдержать залп. Ее силы растут и...
— Если бы ей не помогли, — оборвала Уиг, когда женщина не успела договорить, — то она бы до сих пор сидела в камере. Мы не можем на данный момент сделать что-то, чтобы гарантировать себе идеальное задержание. Повторяю еще раз: ступайте домой, — последнее слово она выделила.
Ллойда уговаривать долго не пришлось. Он чувствовал крепость бренди на языке, находясь здесь. Хотелось просто забыться в этот вечер, чтобы завтра проснуться с новыми силами. Спешно покинув кабинет начальницы, не дожидаясь своих коллег, Морган миновал коридор. Когда лифт, ведущий к нижнему городу, остановился, Ллойд увидел людей в белых костюмах, выносящие запакованные в пластиковые пакеты трупы.
Кто-то из жертв побега еще был жив. Их спасут, заменят им органы или части тела, если потребуется. Блэкман оплатит это, загоняя преданных ему людей в долги перед щедрым и добрым боссом.
Воздух отличался приятной свежестью, асфальт был покрыт водой, отражающей в себе неоновые вывески и расплывчатые огни неба, застеленного флайкарами. Гроза успела пройти, пока он был в здании. Беспокоиться о том, что дождь настигнет его сейчас, не стоило.
Перед глазами всплыло изображение камер, на которых невысокий юноша на мгновение показывается, прежде чем испариться вместе с Эпохой. Ллойд примерно представил, в какую сторону они убежали. Но искать что-то было бесполезно. Если там их ждал флай или граундкар, то они точно выбрали место, избегающее камер.
Размышляя, Ллойд медленным шагом направлялся в сторону остановки. Он не успел отойти от здания Безопасности, как мягкое прикосновение остановило его. Наемник обернулся и застал перед собой запыхавшуюся Оливию.
— Не хочешь выпить? — спросила она. В ее взгляде блеснула мольба.
***
Механические руки, как и привык Ллойд, мгновенно активировались, чтобы взять верхнюю одежду пришедших и повесить ее на место. Квартира Оливии была в точности такой же, как квартира Ллойда. Кроме цветов, стоящих на окнах или в углах комнаты.
Оливия ушла на кухню. А наемник, осматриваясь, прошел дальше и сел на сложенный диван. На нем лежали цветные подушки, пестро выделяющиеся среди остальной серой скудности. Его внимание привлекла рамка с напечатанной фотографией, стоящая на комоде. К этому способу прибегали крайне редко, только если снимок действительно важен. Все медиафайлы хранились на браслетах, в виде голограмм.
На одной из фотографий была Оливия с ребенком лет трех на руках. Они оба улыбались. Мальчик напоминал женщину: тот же разрез глаз, та же улыбка набок. Держа рамку в руке, Ллойд осмотрелся. Квартира была слишком маленькой для двоих. К тому же, Оливия выглядела на снимке на несколько лет моложе, чтобы жить с сыном в одной комнате. Ребенку старше четырех-пяти лет уже нужно свое личное пространство.
Не было игрушек, детской одежды. Все, что осталось у женщины от мальчика — этот снимок. Единственное напоминание о ребенке было лишь в этой фотографии. Ллойд не обернулся, когда коллега подошла. Продолжал рассматривать снимок, отмечая, какой Оливия была счастливой в тот момент.
— Это Рэй, — произнесла она, подходя ближе. Ллойд обернулся и увидел печальную улыбку Оливии, которая сменилась поджатыми губами. — Что ты будешь пить? Есть бренди, вино...
— Бренди, — ответил Ллойд, ставя фото на место.
Он проследовал за Оливей на кухню. И ненароком подумал, что в холодильнике женщины наверняка стоит только бутылка бренди и вина. Но Ллойд удивленно приподнял брови, когда увидел там целую полку, набитую алкоголем разной степени.
Оливия явно не хотела, чтобы мужчина видел этого. Но, заметив его взгляд, лишенный осуждения, пояснила:
— На самом деле, я позвала тебя сюда, надеясь, что ты сможешь остановить меня, если я начну пить слишком много, — проговорила она, смущенно поправляя волосы.
— Надо было идти ко мне. У меня всего полбутылки бренди, а до ближайшего магазина топать и топать, — улыбнулся наемник. Он не был вправе осуждать ее. К тому же, заметив фото, он понимал, что к чему.
Оливия наполнила два бокала, нарезала лимон на аккуратные ровные полукруги и вынесла все это в комнату. РП пододвинул журнальный стол к дивану. Поставив выпивку и закуску, коллеги, наконец, сели.
Ллойд сделал глоток бренди и откинулся на спинку дивана. Тело болело, болел разум. Одного глотка хватило, чтобы в ногах заколола приятная расслабленность. Он не мог представить себе, что было бы, останься он на ночь без сна в камере один на один с Эпохой.
Интересно, где она сейчас?
— Значит, Рэй, — проговорил Ллойд. — Рэймонд?
— Просто Рэй, — ответила Оливия. — Ты хочешь спросить, что произошло?
— Если ты захочешь рассказать.
Три года назад. Окраины Сейн-Сити
Оливия, наконец, была дома. Тяжелый день на новом рабочем месте давал о себе знать. Ее работа была офисной для испытательного срока, молодую женщину не отправляли на передовую захватывать заложников. И все же от нее многое требовалось. Ее нагрузили работой «писаря», накидывая все новые бумаги, которыми глупым и ленивым солдатами вроде Аттона. Тот рвался в бой, мечтал скорее отправиться на очередное задание по пресечению террористических действий. Кичился своими достижениями и запугивал каждого новичка, прикрываясь шуткой.
Киборг норовил залезть в трусы каждой женщины в отделе. Неизвестно, сколькие ему это позволили. Потому что мужчина был не только настойчивым, но и сильным. Оливия же не была из робких девушек, не умеющих сказать «нет» столь настырному и не имеющему границ наглецу. Разумеется, прикладывая его головой об стол, Оливия боялась, что за этим последует наказание. Но собственная безопасность была выше, даже если бы в ее сторону наложили санкции или попросту уволили.
Но Аттон был не из обиженных и разбалованных. Он оценил подобную силу и даже принес женщине нормальный кофе из кафе неподалеку, а не то, что она пила всю неделю. Являясь откровенным сексистом, Аттон поступил парадоксально. И все же он признался, что после такого жеста счел Оливию не женщиной, а боевым напарником. Подчеркнув «напарником», а не «напарницей».
Лив тогда не знала, что это станет правдой.
Она толкнула дверь квартиры, повела носом, чувствуя приятный запах с кухни. Механические руки потянулись забрать одежду, а из комнаты выбежал ребенок трех лет. С улыбкой до ушей, весь размалеванный красками.
Затем Рэй создал свою копию, затем вторую и третью. Оливия не успела понять, как детей стало слишком много, как они окружили ее, обнимая со всех сторон. Сын не контролировал этого, не понимал, что происходит. Просто делал то, что получалось. И радовался, смотря на самого себя, не подходя к зеркалу.
— Привет, дорогая! — раздался голос с кухни.
Вымыв руки, женщина проследовала туда, где ее ждал муж. Высокий, тощий, но жилистый мужчина в очках с длинными волосами, собранными в хвост. Он наклонился, чтобы поцеловать жену. И галантно отодвигая стул, усадил ту за стол.
Подозвал Рэя. Сын упрямо залез на стул, который несколько раз до этого не поддавался и постоянно ронял мальчишку с себя. Но теперь Рэй нашел путь, как взбираться на него. И иногда, когда он делился на две или более копии, те помогали ему подняться, а потом сливались с оригинальным телом.
Ужин был невероятным. То, что делал РП, было, несомненно, хорошо. Но вот уже три года Хью сидел дома с ребенком и занимался домашними делами. Он не мог найти работу, которая оплачивалась бы больше, чем новое место жены. Да даже работа в полиции приносила сумму цифр больше, чем все, что Хью заработал за свою жизнь.
Но Оливию это не волновала. Хью был отличным мужем и заботливым отцом. Он успокаивал Лив каждую ночь, когда та просыпалась после кошмарных снов о том, что Рэя заберут или убьют, узнав о его способностях.
Они даже отключили все камеры в доме, перекрыли любую возможность утечки информации. И все равно было страшно.
Лив любила Рэя. Всем сердцем. Это был желанный ребенок от любимого мужчины. И все же теперь она работала в месте, целью которого было уничтожение таких людей. И Оливия всегда боялась, что, добившись повышения, в один прекрасный момент ей назовут адрес ее дома и имя ее ребенка.
Но такое вряд ли бы произошло. Зачисткой занимались киборги, одним из которых был Аттон. Самый грозный и важный отдел всей Безопасности. Бессердечные, непоколебимые убийцы, чьей преданности делу и начальству можно было позавидовать.
Когда мальчик, недоев, убежал дальше раскрашивать рисунки и пол, Хью налил два бокала вина. Обычно это предвещало серьезный разговор. Под алкоголь развязывался язык и уходил страх. Главное, не переборщить, чтобы не получить вместо желаемой открытости неконтролируемую агрессию и море слез.
— Что-то случилось? — спросила Оливия, подняв на мужа глаза.
Он выглядел обеспокоенным, тусклым.
— Помнишь, мы разговаривали о том, чтобы уехать? — начал издалека Хью, садясь напротив жены. Она кивнула. — Мы планировали это, чтобы уберечь сына. Скажи мне, ты готова сделать это сейчас?
Оливия опустила взгляд, прикрывая глаза ладонями. На мгновение она забыла дышать, но когда попыталась вздохнуть, то едва поймала легкими воздух.
— Нет, — ответила она, чувствуя, как Хью с печалью смотрит на нее. — У нас столько долгов, эта квартира... Я только начала работать в новом месте, пусть и таком ужасном.
— Вот именно, Лив. Безопасность — худшее место, которое может выбрать мать с ребенком, наделенным суперспособностями.
— Ты меня обвиняешь? — резко подняла голову она. — Мне предложили эту работу вместо полиции. Я сижу, перебираю бумажки и пишу отчеты вместо тех, кто должен был это писать. Все ради того, чтобы выплатить кредиты и заплатить за эту квартиру. И твоя травма. Если бы не Блэкман, который решил таким способом переманить меня к себе, то ты остался бы просто без ноги.
— Я не просил его, и ты могла не соглашаться, — проговорил Хью. Он взглянул за плечо жены, смотря на сына. — Блэкман купил тебя, как и многих других. Я прожил бы и без имплантата. А если не смог, купил бы его на черном рынке. Я понимаю, что ты стала заложницей Блэкмана из-за моей неосторожности на фабрике. Но...
Оливия подняла руку, перебивая его. Ей требовалось время, чтобы подумать. Чтобы перестать бояться, ведь колени под столом начинали трястись. Она чувствовала, как подступают слезы. А вместе с ними стойкое ощущение того, что она никогда в жизни не увидит своего сына. И с каждой секундой, с каждым вздохом мальчик за ее спиной убегал от нее дальше и дальше.
— Уезжайте вдвоем, — прошептала Оливия. — Если мы уедем все вместе, то нас найдут из-за меня.
— Что ты такое говоришь?! — встрепенулся Хью. Он встал со стула, подошел к жене. Опустился на одно колено перед ней, взял за руки и заглянул в опущенные к полу глаза. — Мы должны справиться с этим вместе. Как и договаривались, помнишь?
— Нет, Хью, — отрезала она, стараясь добавить своему голосу твердости. Не вышло, он дрогнул. — Нет ничего важнее детей в нашей жизни. И если для его безопасности потребуется то, чтобы мы попрощались, то пусть будет так. Я не переживу, если стану причиной его смерти. Ведь он не виноват в том, кем родился. И мы не виноваты. Но станем, если не сделаем все необходимое для того, чтобы просто подарить ему жизнь.
Хью еще минуту безмолвно просидел около Оливии. Они смотрели друг на друга, пытаясь запомнить лица, которые не увидят еще очень долго. Хью был решительным, смелым. Если не эти его черты, то они вряд ли познакомились, потому что он откровенно был не из привычного типажа своей жены.
Затем он ушел. Все самые необходимые вещи были собраны на случай, если придется бежать. Маленький Рэй, ничего не подозревая, рисуя на пару вместе со своей копией, не обращал внимания на беготню отца по дому и тихие всхлипы матери на кухне.
— Малыш, — произнесла Оливия, подходя к сыну. Она села на пол, приглашая его обняться. Рэй любил обниматься, особенно с мамой. Они оба чувствовали безграничное тепло в такие моменты. — Ты же знаешь, что я люблю тебя?
— Да, мам, — ответил мальчик, прижимаясь щекой к груди матери. — Я тоже люблю тебя.
Невинный голос, произносящий такие теплые слова. Искренние слова. Оливия сжала губы, не позволяя себе разрыдаться прямо в темную макушку сына. Она обнимала его крепко, но недостаточно, чтобы насладиться этим моментом в полной мере.
— Все, — объявил Хью. Его глаза блестели от боли, которая в любой момент могла обратиться в слезы. — Пойдем, дружок.
— Куда?
— Нам с тобой нужно уехать, — ответил отец, поднимая сына с пола.
Лив быстро поднялась на ноги, приложив ладонь ко рту. Будто закрывала его, чтобы не закричать. Она смотрела на то, как Хью и Рэй уходят к двери. Как механические руки РП помогают им одеться. И сорвалась с места.
Налетела на них, обнимая. Хью прижал Оливию к себе настолько сильно, насколько мог. Поцеловал ее в макушку, уткнулся в волосы. Она подняла на него голову, кинулась к губам. И они целовали друг друга, исступленно задыхаясь друг в друге. Лив едва сдерживалась, чтобы не зарыдать прямо сейчас. Один маленький Рэй не понимал, что происходит. Он лишь радовался, что все обнимаются. Его маленькие ручки держали папу и маму за шею, в попытках прижаться сильнее.
— Возьми вот это, — проговорила Оливия, снимая с руки тонкий браслетик. Рэй взял его, внимательно рассмотрел, словно видел впервые. — Помни, что мама любит тебя, ладно?
Он кивнул.
Хью, отворачиваясь, открыл дверь и вышел в коридор. Их взгляды встретились в последний раз, и он поспешил исчезнуть как можно скорее. Дверь с шелестом двинулась к стене, сокращая видимость до минимума. Следя до последнего за ясными глазами сына и печально-решительным взглядом мужа, Лив стояла в коридоре.
И следовало двери закрыться, разрывая между ними связь, женщина упала на стену. Скатилась по ней, теряя себя в беззвучном плаче. Сжимая глаза до полной темноты, оттягивая пальцами волосы до боли.
— Кларк, — обратилась она к РП, — полный сброс.
— Требуется код подтверждения, — сообщил андроид.
Оливия быстро проговорила код, надеясь на то, что РП сможет расслышать ее тихий хриплый шепот. Что-то щелкнуло, на секунду помощник выключился. Но вскоре его серое лицо снова появилось на экране.
— Здравствуйте! Мое имя — Р300П. Пожалуйста, выберите необходимые Вам функции или поставьте галочку в разделе «По умолчанию».
Настоящее время
— Так я и пристрастилась к алкоголю, — покачала головой Оливия, ставя пустой бокал на стол. Она потянулась за бутылкой, чтобы наполнить его.
— Эй, мне уже стоит тебя останавливать? — улыбнулся Ллойд.
Оливия улыбнулась в ответ.
— Обычно я теряю себя после пары бокалов, — сказала она. — Я стараюсь не пить одна, даже небольшой шот может повести за собой необратимые последствия.
— Почему ты решила рассказать мне об этом? — наклонил голову Ллойд, поднося к губам бокал.
— Ты никому не скажешь, — пожала женщина плечами. — Только если у тебя не решат купить эту информацию. В любом случае, если кто-то и узнает о Рэе, то мне не поздоровится. А я ведь даже не знаю, где он и что с ним. Может, его уже...
— Не думай об этом, — перебил Ллойд. Он накрыл ладонью ее руку и посмотрел в глаза, пытаясь передать все свое спокойствие и собранность. Думать о подобных вещах — ужасно. Неизвестно, куда могут завести мысли. Тем более, когда ничего не знаешь.
Оливия смотрела на него томным взглядом. Она резко подалась вперед, высвободив руку из-под руки мужчины, положила ее на щеку, покрытую щетиной. Не касаясь лицом, лишь прижимаясь губами. Ллойда поразило ее изменившееся на отчаянно-растерянное выражение лицо.
Он мгновенно отстранился, но замедлился, словно стараясь не напугать своей реакцией, а лишь мягко отказать. Затем наклонился к пустому бокалу Оливии, не смущая ее своим взглядом, наполнил его и отпил из своего. Замечая, что коллега замерла, он сам протянул ей бокал и легонько об него чокнулся.
— Прости, — проговорила она. — Не знаю, что на меня нашло.
— Спроси меня о чем-нибудь личном. Чтобы и мне тоже сделалось неловко, — едва улыбнулся Ллойд.
Оливия отпила, не поднимая на мужчину взгляда.
— Синелла говорила, что ты чуть не взял ее в клубе, — чуть подумав, сказала она. — Я сначала подумала, что она про задержание, но... Расскажи, что там было на самом деле.
Ллойд усмехнулся. Да, наверное, это была одна из самых неловких ситуаций в его жизни. Он поведал без прикрас и утаивания своей коллеге о вечере, проведенном в компании самой опасной преступницы. Рассказал, как они танцевали, и как он смотрел на нее на сцене. Неловкой была именно эта ситуация с разговором, а не то, что происходило в клубе.
Оливия тихо рассмеялась, прикрыв глаза. Она торопливо отпила из своего бокала и впервые за все время после попытки поцелуя посмотрела на наемника.
— Так ты влюбился в нее? — спросила она. Ллойд не мог понять по ее глазам, действительно ли ее это рассмешило или смех был лишь попыткой скрыть волнение и смущенность.
— Не думаю, — пожал плечами он. — Но если влюблюсь, то что? Переметнуть на их сторону, не получив за это ни байта цифр на свой счет? — он широко улыбнулся. — Нам придется воевать друг против друга, если вдруг любовь к чокнутой не окажется сильнее любви к постоянным круглым суммам. По-моему, исход очевиден. И он явно не в пользу Синеллы.