Подвалы твоего сердца

7. Сражение сердец

«27 апреля 1791

Еще ни одна женщина не смела так мучить меня. Боль была невыносимой. Я проклинал все, что видел на пути, в ярости срывал картины и жег их прямо в комнатах, бил вазы и фамильный хрусталь, но гнев на себя и раздирающая сердце боль не прекращались ни на минуту. Я не видел Элафии уже неделю.

Чары повлекли меня к её спальне, и я стоял перед дверью час или два, уговаривая супругу открыть мне. Только когда я пригрозил ей разрушить стену ко всем драклам, Элафия сняла барьер и впустила меня внутрь. В комнате было почти темно. Супруга уже переоделась ко сну и смотрела на меня так, будто я ворвался к ней совершенно незаконно.

На столе лежала стопка писем. Прежде, чем Элафия успела кинуться к ним, я привлек пергаменты магией и пробежался глазами по строчкам. Роузер признавался моей жене в вечной преданности и любви.

Я смутно помню, что делал потом. Кажется, я испепелил письма, а прах направил в протянутую руку Элафии, и она разрыдалась. О, Мерлин, кто бы знал, что она так красива в слезах! Я едва понимал, что делаю, когда привлек её к себе и принялся шептать какую-то чушь, руками блуждая по её спине и зарываясь в шелковистые локоны.

Никто не знает, куда бы меня завело моё безумие, если бы Элафия не оттолкнула меня, использовав магию. Клянусь, если бы не это, вряд ли супруге удалось избежать чего-то куда более интересного, чем слащавые строчки Роузера.

Вскоре я пришел в себя. Близость к той, с кем я был связан, успокоила сердце и клокочущие эмоции. Постепенно я пришел в себя, и принялся — кто бы мог подумать — извиняться. Элафия слушала молча, приняв гордое выражение лица, хотя совсем не подозревала, насколько мне приятно видеть её такой. Ответив, что обязательно подумает над моими словами, супруга выставила меня из своей комнаты, будто какого-то юнца или даже домового эльфа.

Я подавлен, унижен и разозлен, но сердце мое в порядке, а от того, что молчание Элафии наконец-то прервано, я ощущаю слабое удовлетворение».

Малфой устало потер переносицу и откинул дневник прочь. Что-то неприятное теснилось в его сердце, и юноша догадывался, что это связано с Грейнджер. Кажется, он действительно перегнул палку, заставив её сказать тупому гордому Уизли такие подходящие, как казалось Драко, фразы. Да, Гермиона Грейнджер была разбита, но слизеринец не чувствовал удовлетворения. Казалось, будто этим он сделал её сильнее и обозленнее. Ненависть не превратилась в страх, а лишь возросла. Волшебница не пришла на занятия. Вероятно, по причине всеобщего осуждения. Драко не ожидал такой реакции общественности. Все были на стороне Уизли, хотя обычно позиция «хрупкой» женщины находилась в приоритете. Но Грейнджер, скорее всего, была сделана из железа. Гриффиндор обозлился на свою героиню, и этому поспособствовали видимые всем страдания Уизли.