Баснь о Волчице

Тогда подалась мать, постарела, появилась в волосах седина, а ясные лазоревые глаза провалились куда-то, истаяли.

Так бы и жила девчонка чужой среди своих, да стали из стада овцы пропадать.⠀Брали собаки волчий след, да рано ли поздно теряли в лесу. И тогда пришли селяне к избе, с косами да палками, стали требовать девчонку на выдачу. Дядька, не долго думая, и вытолкал ее за порог.

Посадили в клеть, заперли, как секача на десять засовов. Но не стала она ждать, покуда снимут черную голову с плеч, да вобьют в сердце осиновый кол. Проснулось звериное в человечьих глазах.

Одним ударом вышибла дверь, и понеслась босоногая прочь, глотая горькие слезы на холодном ветру. 

Несколько лет мотало ее по свету, пока не привела кривая девчонку в Зеленый Буг. Тогда на дворе стоял серпень месяц. Северные хевдинги, закончив привычный летний торг, спешили вернуться в свои земли до Ветрнэтра. Так варяги звали славянский Покров - день, когда зима сковывала море льдом, и Боги замыкались в своих чертогах и больше не помогали людям.

Среди отбывающих викингов был тогда еще малоизвестный ярл Варг по прозвищу Остроглазый. Он сидел в славянской корчме и неспешно потягивал медовуху. Задумчиво глядел на своих хирдманнов, что распивали пиво тут же за столом, и озабоченно хмурил густые брови.

В этом году товарная менка вовсе не удалась. Звери черной тьмой налетели на города славян и увели все добро буквально из-под его носа. Как пустым домой воротишься? Вот и хирдманны были недовольны. Что он за херсир, если не может за службу одарить их как следует? Уйдут ведь, хотя бы к тому же хевдингу Рагнару.

Варг вздохнул тяжко и залпом опрокинул в рот добрую чарку золотой медовухи. И тут хлопнула дверь, в корчму вошла девчонка.

Сначала он принял ее за гулящую девку. Но, приглядевшись, решил, что ей не было и двенадцати. Странная одежда делала ее старше. 

Черная рубаха, затертая до дыр, была перехвачена матерчатым пояском, мужские порты прикрывали ноги до лодыжек. Сапог на ней не было. Смоляные рваные волосы свисали с худеньких плеч.

Оглядевшись, она уверенно подошла к прилавку и, бросив на стол монету, потребовала медовухи. Хозяин корчмы смерил ее насмешливым взглядом и не ответил.

Как вдруг, вдрызг пьяный мужик, что сидел у прилавка на скамейке, сальными глазами посмотрел на нее, и заплетающимся языком выдавил:

- Пошла прочь.

Варг усмехнулся, хирдманны за столом дружно загоготали.

Не дрогнув, девчонка повернулась к ним лицом, и смех за столами начал понемногу стихать.

Перестали звякать чарки, ратники оторопело глядели на босую девку. У нее были странные холодные звериные глаза.

- Берсерк! - выдохнул кто-то из хирдманнов.

Она направилась в сторону Варга, и тут же двое ратников выросли на ее пути. Улыбнулась жестко.

- Ваш воевода хочет угостить меня медовухой.

Варг кивнул, и они расступились. Девчонка хмыкнула, подошла к столу, взяла полную кружку пива и выпила ее редкими глубокими глотками. По-мужски утерлась рукавом и скривилась.

- Что за дрянь!

- Ты выпила пиво одного из моих людей, - спокойно сказал ей Варг. – Чем будешь платить?

- Служить возьмешь к себе на корабль? – с вызовом спросила девчонка.

Варг улыбнулся.

- Разве что в портомои.

- В хирдманы, - холодно ответила она.

- Убирайся, - нахмурившись, бросил Варг.

Но девчонка и не подумала слушаться. Продолжала стоять, сверля хевдинга давящим взглядом.

Один из воинов, с кривым горбатым носом, верно, не раз ломаным в битве, сдвинул брови.

- Оглохла, что ли? Сказано – пошла прочь!

Он попытался ухватить ее за руку, но девчонка оказалась проворней. Кованые пальчики сжались чуть выше локтя.

И Варг изумленно глядел, как один из лучших его ратников оседает на пол, краснея от нестерпимой боли. Второй воин бросился, было на подмогу, но, неловко споткнувшись, кубарем отлетел к стене. 

Тогда уж хирдманнны разом поднялись из-за столов. Но Варг жестом приказал им сесть. Пристально посмотрел на дерзкую девку.

- Будешь ходить на моем корабле, - наконец, изрек он. - Отплываем до рассвета. Опоздавших не ждем.

Девчонка едва заметно усмехнулась и пошла из корчмы прочь. И никто из хирдманов не поднялся с лавок, не посмел ее задержать. 

На пороге обернулась. Поглядела с усмешкой, бесстрашная, вольная, гордая.

- А медовуха, все-таки, слаще.