Рождённые пламенем

Без названия, Часть 1

  «Огонь... лишь он один освобождает от оков. Перед ним тебе не нужно скрываться: прятать свои мысли, желания, мечты. Пламя обнажает, проникая через материю, колет хлёсткими пальцами тело. Ему ничего не стоит выжечь сомнение из твоего сердца, обратить в пепел неутихающую боль, удушить едким дымом отчаяние».

Освободи от страха. «Страх сжимал горло липким холодом сколько себя помню. Страх за новый день, за смелую мысль, за сказанное в горячках слово. Страх разбудить дракона. Брат всегда пугал меня этим. Но бояться стоило ему».

— Проснитесь, наследники пламени! (валирийский)

Освободи от отчаяния. «Не проходило и дня, чтобы я не чувствовала на себе его горькую печать. Всё моё детство было пропитано им. Как бы Визерис не храбрился, чем бы не клялся, обязуясь вернуть наш дом, я всегда отчётливо понимала — острый железный трон сулит только непрестанное волнение и тревогу. Это не то место, где можно жить спокойно и счастливо. Обыкновенный большой дом с красной дверью и лимонным деревом под окном, вот о чём я мечтала... и мечтаю до сих пор».

— Пробудитесь, чада огня! (валирийский)

Освободи от тревоги. «Встречала рассветы и закаты тревожась. Визерис вечно твердил, что нас преследуют. Каждую ночь я ожидала смерти от рук шпионов узурпатора. Скитания приучили быть всегда начеку. Это свело брата с ума. Его непредсказуемый нрав заставлял обдумывать каждое своё движение, каждый вздох. И, наконец, предел — свадьба: свора беснующихся зверей загнала меня в угол, казалось, живой я оттуда не выберусь. Мужчина, за которого нужно было выйти замуж, вызывал доселе неизведанное волнение. И всё же он стал самым близким мне человеком. По-настоящему близким. Только рядом с солнцем моей жизни тревоге не было места. Ненадолго склизкая тварь отступила, чтобы вернуться вновь, обруку с горем. А горе сегодня будет сожжено. Дотла».

— Услышьте меня! (валирийский)

Дейенерис, закрыв глаза, стояла в красном вихре бушующего пламени. Расправив руки, словно крылья, она отдалась потоку горячего воздуха. Прозрачная вуаль нежно-розового цвета клубилась, сгорая, за её спиной. Гарь наполнила лёгкие жгучей резью. Обычный человек тотчас бы начал задыхаться, но не та, что от крови дракона. Превозмогая себя, девушка полной грудью вдохнула смог пожарища. Раз, второй, дыхание выравнялось, каждый новый вздох уверенней предыдущего.

Пылали, чернея, прекрасные серебряные волосы. Тонкий шёлк платья ниспадал наземь, превращаясь в чёрную скукоженную тряпку. Бурерождённая подняла обнажённые веки. Ресницы сгорели, и от бровей не осталось следа, но кожа не тронута. Огонь тёк в её жилах, кровь собою заменив, наполнив кончики пальцев звенящей силой.

На мгновение Дейенерис увидела Дрого. Он был соткан из языков чёрно-багрового пламени. Держа в руке пылающий кнут, кхал взобрался на коня, возникшего из густо-серого дыма.

— Пора, любимый... моё солнце и звёзды. Время уезжать.

Дотракиец улыбнулся, щёлкая кнутом. Оглушительный треск пронзил ночь тысячью изумрудно-оранжевых искр. Деревянный помост, устланный травой и хворостом рухнул внутрь себя, осыпая последнюю Таргариен градом горящей древесины, пеплом и раскалёнными углями. На землю возле её ног упал, вращаясь, густо-зелёный камень. Золотые крапинки на нём неистово мерцали, словно расплавленное золото. Дейенерис взяла яйцо в руки.

Освободи от боли. «Визерис часто поднимал на меня руку. Но не столько резкие обжигающие удары причиняли боль, сколько то, что старший брат, единственный родной человек, люто ненавидит тебя. Рейгар бы так не поступал. Будь он на месте Визериса, всё было бы по-другому. Всё».

Острые чешуйки впивались в подушечки пальцев, больно ранили руки Дейенерис. Алые капли омыли проклюнувшееся яйцо. Маленькая головка с янтарно-желтыми глазами пробилась сквозь казавшуюся непрошибаемой толщу. Проникнув окровавленными руками внутрь яйца, девушка достала на свет изумрудное чудо. Зелёный, словно сочная трава, дракон стряхнул с себя остатки скорлупы. Новорождённый был гладким и приятно тёплым созданием. Неловко цепляясь за мать заострёнными коготками, он припал к груди.

Освободи от ненависти. «Всю жизнь я копила её в себе. Горячая, испепеляющая. Она и сейчас кипит в душе. Я успела возненавидеть многих людей за свою недолгую жизнь, но больше всего ненавидела Визериса. За то, кем он был, и за то, кем он не стал. Но всё же он был моим братом».

Бережно неся Рейегаля, Дейенерис двинулась глубже в пламя. Огненная пляска разгоралась всё ярче. В недрах развалин обуглившегося погребального ложа сияло, кружась, бледно-жёлтое яйцо с красными полосками. Опустившись на колени, Матерь Драконов возложила руку на него. Яйцо на мгновение замерло, но тут же задрожало алея. Скорлупа развалилась на части. Молочно-золотистый дракон нежно потёрся своей рогатой головкой об руку девушки.

Освободи от цепей, что мешают взлететь. «Мечта о семье всегда окрыляла меня. В какой-то момент я думала, что вот-вот взлечу. Рядом со мной был мой любимый, скоро должен был родиться наш малыш. И вот я стою посреди могилы мужа, а сын превратился в чудовище так и не родившись».

— Вернитесь же ко мне! Будьте со мной рядом! Станьте воплощённой страстью, мощью, любовью! DRAKARIS! (валирийский)

Ночь сотряс удар такой силы, словно рухнули пределы мира. Разрушились последние оковы. Сквозь зыбкую пелену курящейся мглы Матерь Драконов разглядела своё младшее дитя. Чёрный, как полночное море, дракон спланировал ей на плечи, обвил шею своим длинным стрелообразным хвостом.

«Догоревшее солнце вечером уходит с небес, чтобы утром вновь возродиться. Нарождающийся день огласила музыка драконов, и скоро весь мир закружится в танце под эту мелодию».