Пандемия (на лечении)

6.3 Таллин, микрорайон Новый Мир, 1-ое июня, вечер, Тийт, Роман и Айвар

*****

          Стоны стихли.
          Смирнов заглянул в спальню, желая взять форму.
          Тийт сидел на краю кровати, расставив ноги. Довольный. У Марины же не осталось сил даже на плачь. Она просто тяжело дышала, отвернувшись к изголовью. Взгляд остекленел. На животе, в паху и на бёдрах белели капли спермы.
          - Хороша девка, - Тийт подмигнул товарищу. – Собираемся?
          - Да. Меня здесь больше ничто не держит.
          Парни оделись. Роман скинул в рюкзак плеер, ноутбук, мамины украшения и пару тысяч евро из тайника, откладывавшиеся на новую машину. Он думал запихнуть в сумку фотографию с отдыха на Родосе, когда с камерой подловил родителей, выходивших из Эгейского моря, но не прикоснулся к снимку. Счастливые взгляды отца и матери, глядящие на него с фотокарточки, могли оказаться более тяжким грузом, нежели ящики с патронами, и таскать фотографию с собой стало бы невыносимо.
          - Идём! – поторопил Рому переминавшийся в прихожей с ноги на ногу Тийт.
          Отбросив все мысли и эмоции, и вновь вспомнив о полученных на службе навыках, они маленькими шагами, тихо продвигаясь вперёд, прикрывая друг друга, вышли на лестничную клетку.
          - Её так и оставим? – прошептал Роман, следуя за товарищем.
          - Пройденный материал. С этим, - Тийт похлопал по цевью «Галиля», - проблем с девушками не будет. Вряд ли кто откажется, - он поднял автоматическую винтовку на уровень глаз, - когда дуло смотрит на него.
          Роман довольно ухмыльнулся:
          - Твоя правда.
          На улице их ждал облепленный взволнованной толпой бронетранспортёр. Люди колотили по пятнистым бортам машины. Мужчины лезли на крышу, к пулемёту. Женщины стенали, просили защитить:
          - Palun, kaitske meid!
          - Нам не попасть домой, - сквозь слёзы причитала вторая. – В подъезде эти... обезумевшие.
          Слова прерывались всхлипами.
          - Они... они бросаются на прохожих.
          - Да, - вторила ей третья. – Я видела, как растерзали... о! это было ужасно!.. соседа. Выгрызли ему лицо.
          - Вы же армия! Защитите нас!
          Одна из женщин не выдержала и, рыдая во весь голос, побежала к родному подъезду соседнего дома. В этот момент обступившие броневик люди заметили Романа и Тийта.
          - Что вы стоите? – крикнул солдатам мужчина, вскарабкавшийся на крышу «ПАСИ». – У неё же дети дома одни, не кормлены. А в подъезде заражённые! – Не глядя на вооружённых парней, он стал изучать крепления пулемёта, чтобы его открутить.
          - А ну слазь! – грозно гаркнул Роман.
          - Ребята, вы чего? – мужчина обернулся и смерил Смирнова взглядом затравленного хищника, в котором затухало пламя борьбы. – Дети же... не кормлены... в опасности.
          Он сполз с брони на землю.

          - Вдруг они откроют дверь незнакомцам, - последнее слово было практически не слышно. Мужчина смолк.

          Дуло автомата холодящей, отрезвляющей порой излишне горячие головы чернотой вглядывалось в его правый глаз. В воздухе повисло напряжение. Стихли крики и стоны. Кроме одного, принадлежавшего убитой горем матери, подбежавшей к подъезду и в суете рассыпавшей содержимое сумочки на бетонные ступени. Улицу наполнили звуки охваченного бедствием города: отдалённой стрельбы, редких машин, истошных воплей в соседних дворах. Недалеко барражировал вертолёт. Выли сирены.

          В глубине кабины бронетранспортёра мелькнуло растерянное лицо Айвара.

          Мужчина, ощутив пугающую близость смерти, постарался затеряться за спинами других.

          Женщина на крыльце, закрыв лицо руками, повалилась на обшарпанный бетон лестницы, так и не найдя в панике среди содержимого сумочки ключей.

          - Мальчики, родненькие! – нарушив молчание, запричитала на русском какая-то старушка. Послышался общий облегчённый вздох, хоть люди и пытались не выдать своих чувств, будучи напуганными до такой степени, что забыли про дыхание. – Солдатики, поможите! Дед-то в квартире. Не ходит старый у меня, уже как пару лет. Вынесите его. Прошу вас, хороших.

          - А на черта тебе такая обуза, бабуля? – спросил Роман, глядя за старушку, на молодую женщину у подъезда, тело которой подрагивало.

          - Ой, - бабушка осела. – Да как можно так говорить? – заохала она. – Я ж с ним полвека живу, бок-о-бок. Хлеб и радость делим на двоих. Ваши путчи и еду по талонам пережили. Какая ж он обуза, старый-то мой? Родная кровушка, а не обуза. Поможите. А? Я пирогов с утра напекла. Ватрушек, витушек. Вы, наверное, голодные. В армии совсем не берегут? Половину отдам.

          Тийт наклонился к уху товарища:

          - Слушай, я не понял, про что они тут так распинаются перед тобой. Догадался лишь про пироги. Есть интересная мысль. Мы поможем всем, чем можем, и разведём на припасы. Одних лишь пирогов нам до Раквере хватит.

          - Только старушке, - Роман моментально забыл про женщину, уже поднявшуюся на ноги и слабо, но с невероятным упорством дёргавшую запертую дверь. – Бабуль...