Короли Старшей Школы || Олег Шепс || Продолжение «Парни из Старшей школы»

41

Она напрягается, и за несколько мгновений до того, как она должна выстрелить, я пронзаю ножом ее живот, в результате чего пуля лишь задевает плечо Димы.

Он падает, его голова безжизненно валится на грудь, рука повисает плетью, он теряет сознание.
Она тоже падает, я стою у нее за спиной, и внезапный вес ее рыхлого тела придавливает меня к полу.

Она наваливается на меня сверху.
Мой нож все еще у нее в боку, она ерзает у меня на коленях, ее водянистые глаза широко раскрыты и смотрят на меня в упор.

– Я сказала им, что они никогда не получат от меня ни кусочка. – Она кашляет, кровь теперь льется у нее изо рта. Она плюет мне в лицо, но я даже не вздрагиваю, когда ее слизь и кровь брызгают на мою кожу. – Я должна была застрелить тебя вместо него, – осознает она.
Чувствуя ее следующее движение, я хватаюсь за рукоятку ножа прямо в тот момент, когда она размахивает пистолетом, приставляя его к моему горлу прямо под челюстью.

Она хрипит, ее ноги вытягиваются, а лоб напрягается. Ее дыхание приближается, становится быстрее, короче.
– Я должна.

Я прижимаюсь к холодному металлу, мое тело сотрясается, глаза вдруг наполняются слезами.
– Не смей.

Она моргает один раз.
– Т/и. – Она утверждает мое имя, а не произносит его, пытаясь ухмыльнуться сквозь кровь, с мерзким выражением в глазах. – Интересное имя... не так ли? Так много скрытого смысла и не хватает всего одной буквы. – Ее тело сотрясается от кашля, и она стонет. – Ты... ты разрушила... все.
Я молчу.

– И все же ты ему не достанешься.
Она взводит курок, ее глаза застывают сквозь слезы, но слезы не из-за меня, она плачет по себе.

Дверь распахивают пинком, но я не осмеливаюсь взглянуть, кто там.

Однако это делает она, и это ее отвлекает.
Я сжимаю губы и с громким, сердитым мычанием поворачиваю лезвие, вонзая его глубже в ее плоть.

Она пытается сглотнуть, но задыхается, ее рука вцепляется в мою руку.

Ее нос краснеет, а ноздри раздуваются. Она смотрит мне в глаза, в первый и единственный раз я вижу в ее взгляде сожаление и раскаяние. Ее ногти царапают мне живот.

– Это единственное, что тебя сейчас спасет. – Ее тело сотрясается, когда она борется за воздух. – Ха... – хрипит она. – С днем рождения, доченька. Я ненавижу тебя.

У меня покалывает в носу, но я прикусываю щеку, чтобы сдержаться.
– Не волнуйся, мам. Я знаю.
Прерывистый вздох вылетает у нее из груди. В одну секунду ее глаза смыкаются, а в следующую тело обмякает.

В моем поле зрения появляется пара черных ботинок, и я медленно поднимаю взгляд.
Миша Бишоп.
Моя мать умирает у меня на руках.
От моих рук.
* * *
Мне кажется, прошла вечность, но, должно быть, это были секунды, поскольку Миша только закрывает за собой дверь. Он прислоняет к ней стул, чтобы она не открылась, так как он выломал замок.

Он бросается к Диме и щупает пульс, смотрит на меня.

– Это не моя, – говорю я, когда он смотрит на кровь, покрывающую мою рубашку и колени.
Он пристальнее смотрит на мою голову и капающую с нее кровь, а затем достает телефон.
– Не звони им.

Его глаза встречаются с моими, когда он медленно подносит телефон к уху. Он хмурится.
– Да... привет. Я нашел истекающего кровью мужчину в номере 109 в «Вермонте», в него стреляли, и он без сознания. – Он подносит палец к губам, прислушивается, а потом говорит: – Тут еще женщина.

Он заканчивает разговор.
Миша встает, подходит и опускается передо мной на колени.

Я не понимаю, что он делает, пока его рука не накрывает мою.

Она дрожит от прикосновения.
– Отпусти нож, Т/и.
Я разжимаю пальцы, но ему приходится отдернуть мою руку самому.

Он осторожно протягивает ладонь и поворачивает мою голову к себе. Хлюпающий звук лезвия, вырываемого из плоти, наполняет воздух, и я сгибаюсь пополам, меня рвет на его ботинки и мою правую ногу.
– Пойдем.

Он хватает меня под руки, поднимает, и тело моей матери с глухим стуком падает на пол.