Короли Старшей Школы || Олег Шепс || Продолжение «Парни из Старшей школы»

37

А я становлюсь все пьянее, мое тело тяжелеет, но я чувствую себя легким, как гребаное перышко.
Данте, наш заводила, кладет свой мегафон на бок и подходит ко мне. Он хлопает меня по спине, его глаза устремлены на двоих в центре, танцующих друг вокруг друга.

– Что хорошего,Шепс?
Я качаю головой.
– Черт, – бормочу я невнятно. – Готов выйти.
Он кивает.

– Парень хочет знать, должен ли он уступить сегодня вечером или что тебе от него нужно?
– Я никогда не прихожу сюда самоутвердиться, Ди. Мне это не нужно. Скажи ему, чтобы работал усерднее. – Я смотрю на него. – Скажи ему, чтобы не останавливался.

Голова Данте замирает на секунду, но он кивает, снова ударяет меня по спине, затем поворачивается, крича в мегафон двоим парням в центре, чтобы они перестали валять дурака и начали работать как следует.

Не знаю, сколько длится их бой. Когда я выхожу в центр ринга, крики эхом отдаются у меня в ушах, а затем кулак летит мне в лицо.
Я отступаю, на моих губах появляется улыбка, и я выпрямляюсь.

Я вскидываю руки, дразня парня пальцами.
Ближе, сука.
Еще один удар по голове, но мне удается переступить с ноги на ногу, чтобы не упасть. Я резко моргаю, и в поле зрения появляется ублюдок-горилла, поэтому я замахиваюсь и бью его по ребрам, но тут же получаю коленом в живот.

Я смеюсь, выплевывая изо рта то, что похоже на кровь, и снова вхожу, но внезапно я оказываюсь на спине, и на меня наваливается тяжесть.
Мое тело содрогается при каждом ударе, но я продолжаю ухмыляться.

Когда я смеюсь, голова чувака опускается на мою.
В ту же секунду его тело исчезает, а мое шлепается в грязь.

Я вырываюсь из рук и поднимаюсь на ноги, хватаясь за канаты, чтобы уйти.
Я продираюсь сквозь толпу, каждое тело служит рычагом, пока не оказываюсь на поляне, но, прежде чем я падаю на задницу, чье-то плечо ударяет меня в бок, принимая мой вес.
– Когда он приехал сюда?
– Я, блядь, слышу тебя.

Бишоп усмехается, запихивая меня в открытый зад моего внедорожника.
Внезапно сиденья складываются, и мое тело падает на них плашмя.

– Да пошел ты в любом случае, ты должен быть...
– Где должен быть? – он поворачивается. – Я был, но Дима там,Влад. Уверен, с ней все будет в порядке, по крайней мере час.
Вот и снова мое гребаное сердце.
Я поднимаю голову. Это не больно, боли нет.
– Мне нужно пойти убедиться, что всем заплатят, – говорит Мак, потом слышится шорох его ног по земле.

Я открываю глаза и обнаруживаю перед собой то, что очень похоже на трехголового Мишу, мать его, Бишопа.

– Я, черт возьми, едва могу справиться с одним из вас, придурок, – бормочу я, снова закрывая глаза.
Он усмехается, а затем бутылка с водой ударяет меня в плечо.

Я не тянусь к ней. Я приму это гребаное похмелье завтра с утра. Желаю этого.
– Она выглядит похудевшей, бледная. Я пытался отследить, когда она ест, чего почти никогда не бывает, когда она на виду, но, возможно, она ест за закрытыми дверями.

За закрытыми дверями с моим братом.
– Я не просил отчета.
– Нет, но он тебе нужен. Ты ведешь себя как девка, – говорит он.

Я встряхиваюсь, но виски во мне не позволяет этого, и мои мышцы отказывают.
Бишоп вздыхает, затем мои ноги отодвигаются, и хлопает дверь.

Через несколько минут машина трогается с места, а еще через пару мгновений алкоголь побеждает, и я проваливаюсь на дно.
Я остаюсь там, сокрушенный и в бреду, до конца весенних каникул.
К черту всех.

Т/и

– Где он, черт возьми? – Дима огрызается, когда Влад выходит из внедорожника без Олега. – Я думал, он согласился поехать?