Euphoria

Часть 58

Я отрицательно помотал головой.

- Нет. - тихо отозвался я.

- Почему он сейчас не должен быть тут? Потому что люди не должны быть такими отвратительными? Не должны быть. - тут же ответил он сам себе, помахав в воздухе ножом, - Что забыл отец двоих детей в таком месте, как это? Тайные желания? - Мика рассмеялся, - Тайные желания не повод оправдывать своё похотливое и отвратительное поведение. Дрочили бы друг другу, не мешая жить другим. - он указал ножом на валяющийся труп на полу. - Хреновы извращенцы. - он шумно сплюнул на пол, словно в подтверждение своим словам.

- Как же тогда назвать тебя?

Мика удивлённо вскинул брови.

- Меня? Убийца, маньяк, да как хочешь. А причём тут я?

Теперь я в недоумении на него уставился.

- Шутишь? - я хотел понять, что он имеет ввиду, о чём он говорит. Я хотел его понять.

- Ты прав, он извращенец конченый, но разве ты не такой же?

- Почему это?

Я не мог понять, он прикидывается, что не понимает, или в его голове и впрямь нет осознания, что конкретно он делает.

- Ты меня за четыре дня с десяток раз уже изнасиловал.

- Что? - резко на выдохе произнёс Мика, - Ты мне нравишься. Разве не правильно заниматься сексом с тем, кто нравится? Разве не правильно наказывать тех, кто обижает того, кто тебе нравится? Разве не правильно заставить такой вот мусор, - он ткнул ножом в ребро Кибома, - осознать, что он занимается не тем? Разве он должен быть тут, дрочить на чужой член под пристальным наблюдением какого-то старикашки, вместо того, чтобы быть рядом со своими детьми?

Тут до меня дошло, что я влип сильнее, чем я себе предполагал. Ему кажется, что я ему нравлюсь. Он не думает обо мне, как о способе поиграть, он видит во мне нечто другое. Моему, относительно нормальному мозгу, не совсем было доступно такое восприятие реальности. Разумеется, я его не понимал. Но зато я понял, что его можно уговорить. Главное, говорить с ним. Ему нравится говорить.

- Я понял тебя, понял. - замахал я ему рукой, хотя ничего я почти и не понял.

- Вот видишь. Вот и хорошо. - он похлопал Кибома по щеке, - Эй, просыпайся, приятель. Всё пропустишь.

Тот судорожно дёрнулся и приоткрыл глаза.

- Хорошо.

Мика приставил кончик ножа к животу Кибома и, сверху удерживая его указательным пальцем, раскачивал из стороны в сторону.

- А знаешь, кто настоящий мастер линг чи? - обратился он ко мне.

- Что такое линг чи?

- Какой же ты наследник своих родителей, если они тебя такому не учат. Китайская казнь Линг чи. Провинившегося привязывают к столбу и по очереди отрезают от него кусочки. В зависимости от тяжести преступления варьируется количество отрезаемых кусков.

Я о таком никогда не слышал, хотя не был удивлён, что о таком знает Мика. Он смотрел на меня, ожидая какого-то ответа.

- Не знаю я.

- Твой отец - Со Аин. Хотя не думаю, что у меня хватало бы терпения, но за такую преданность делу я его очень уважаю.

- Не сравнивай себя с Со Аином. Вы не похожи. - честно ответил ему я.

Мика лишь развёл руками.

- Это, пожалуй, правда. Но разве это не делает меня уникальным?

"Это делает тебя больным." - подумал про себя я, но вслух говорить не стал. Не стоило его сейчас злить.

- Закончим игру? - он наклонил голову и улыбнулся мне.

Я знал, что теперь что бы я не ответил, он его убьёт. И он знал, что я знал.

Мика повернулся к Кибому, сел на колени, хрустнул шеей и начал методично отрезать от его лица куски кожи. Он обрезал ему щёки, кончик носа, скулы. Отрезал он максимально близко к костям, в некоторых местах он даже соскабливал остатки мяса, обнажая белый череп. Мика бросал отрезанные куски рядом с собой на пол. Думаю, к тому моменту, когда он отрезал ему второе ухо, парень уже был мёртв. Мика был очень сосредоточен, словно лепит скульптуру. Он не отводил взгляда от своих рук. Я немного подождал, следя за ним, и, когда понял, что он крайне увлечён, то лёг на кровать на спину, опустил руку и вытащил из щели под кроватью гвоздь. Я зажал его в руке и медленно снова сел в кровати. Мика, закончив, как он посчитал, с лицом Кибома, принялся отрезать его сломанные пальцы. Он расправлял их, прижимая к полу, и отрезал в местах, где они были сломаны. Когда он ножом пропиливал до конца, разрезая кожу, то лезвие противно скребло по деревянному полу. Лицо Кибома теперь было похоже на анатомический манекен, какие стоят в медицинских учреждениях. Только влажное. Словно его обмазали вазелином. Осознание, что это было человеческое лицо ко мне никак не приходило. Он больше не был похож на человека, и не было похоже, что он когда-то был жив.
Когда Мика закончил с пальцами, которые теперь валялись вокруг него, он осмотрел свою работу. Не знаю, что он хотел делать дальше, но его прервали голоса внизу. Мика резко обернулся к двери и прислушался. Я тоже тихо слушал. Это был голос Суён. И голос Пак Сухо.