Пушистая | Кира Медведева

Ну привет, пушистая

Первый раз она притронулась ко мне, когда мы только перешли в восьмой класс. Увидев, как медленно кровь из моего носа стекает мне за ворот белой заботливо выглаженной мамой рубашки, она улыбается самой красивой в мире улыбкой и говорит то, что позже становится привычно слышать от неё: «Пушистая, я же тебе говорила, не надо так на меня смотреть». Понять, почему она всегда называла меня пушистой и за какой именно взгляд я получала нагоняй минимум два раза в неделю мне не удавалось, так что мой инстинкт самосохранения посоветовал мне видя Киру на горизонте, опускать глаза и стараться ретироваться как можно быстрее. Но и этот план проваливался каждый раз и я снова и снова возвращалась домой с синяками, что было сложно скрыть от глаз родителей, что потом старались выпытать, кто так сильно ненавидит их дочь. Отговорки по типу «поскользнулась» и «споткнулась» перестали действовать уже через пару недель и они начали ходить в школу и закидывать жалобами директора, что с таким же успехом их игнорировал и при каждой нашей встрече просил прятать синяки от родителей лучше. А чего они пытались добиться, когда Кира была второй дочерью одной из самых богатейших семей в городе в то время, как я была дочерью врача в детской поликлинике и автослесаря в СТО, что все больше и больше разорялся с каждым годом.

Но если не считать нагоняи, то я жила очень даже комфортной жизнью, которой радовалась и которую старалась поддерживать. Тянуться к людям и жить в социальной среде изо дня в день было обычным делом. Мне нравилось, когда ко мне в школе подбегали девочки из соседних кабинетов и спрашивали, как сделать какую-то вещь лучше и получая от меня совет, благодарили и иногда даже угощали сладостями. Никто даже и подумать не мог, что я уже пару лет подвергаюсь насилию (кстати тут могла бы быть отличная реклама какого-нибудь тонального крема, но мне за неё никто не платит, к сожалению), и каждое утро перед школой давлю в себе тремор всего тела, что вызывали у меня мысли о Кире. Ох, Кира... Я считаю, что все в ней идеально: от ее прекрасного лица до ее стиля в одежде и голоса. Она была той самой монетой, что имела две стороны. Первая сторона была ее наружной, что заставляла любоваться девушкой и представлять в самых желанных мечтах, но вторая же была ее внутренней стороной, что была настолько гнилой и мерзкой, что вызывала приступы страха и тошноты.

Честно говоря, я могу чересчур долго рассказывать вам о Кире, но эта же история обо мне.