Белый шиповник.

Глава 6.

　— Здравствуйте, Гэри. — Улыбнулся Чарльз, подталкивая девушку вперед и входя за ней. — Да я просто решил заглянуть и показать несколько работ своей спутнице. Надеюсь, вы не против?

　— Разумеется нет, мистер Голдштейн! Позволите взять ваши пальто?

　— Да, спасибо, Гэри. — Чарльз всучил ему свое пальто и помог раздеться Теодоре, которая так и не могла понять где находится. — Думаю, вы можете пойти поужинать, если желаете. Вон в том баре подают прекрасные блюда. А их горячий шоколад нечто сказочное.

　Теа заметила, как Чарльз вложил несколько купюр в руку охранника и заговорчески улыбнулся.

　— Конечно, мистер Голдштейн! — Оживился мужчина. — Буду только рад!

　Услышав это, Чарли одобрительно кивнул и, повернувшись к Теодоре, снова взял ее под руку и потянул за собой. Они шли по широкому белоснежному коридору, с несколькими скамьями по середине. Их шаги глухо разносились по помещению и Теа лишь аккуратно обернулась, боясь оставить грязные следы от обуви, казалось бы, в стерильном помещении.

　— Не бойся ты. — Усмехнулся Чарли, которому показалось что девушка вот-вот вырвется и побежит обратно к дверям. — Я не думал, что ты на столько труслива.

　— Кхм, так где мы? — Она вновь гордо подняла подбородок и дернула локтем, призывая мужчину отпустить ее, что тот и сделал.

　— Терпение. — Снова улыбнулся Чарли, открывая перед девушкой матовую стеклянную дверь.

　Сделав шаг, Теа очутилась просто в огромном темном помещении с высоченными потолками. Сбоку от нее щелкнул выключатель и вокруг начали загораться белоснежные лампы на потолках и стенах. Это была галерея невероятных размеров. В центре возвышались большие и непонятные скульптуры, а на стенах, в хаотичном порядке, висели большие и маленькие картины, освещенные белыми прожекторами. Медленно спустившись по невысокой лестнице, Теа прошла дальше. Подойдя к одной из картин в стиле Пикассо, она прочла надпись в углу «Мэриэн». На соседних картинах была эта же подпись. Пройдя дальше, Теа оглядывалась по сторонам, в то время как Чарли медленно ступал за ней, пытаясь уловить каждую эмоцию на ее лице. «Эдвард» - гласила подпись на картинах в соседнем зале. Они, несомненно, отличались друг от друга. Разный стиль, разная история и, даже краски. Но было в них нечто общее. То, что сложно уловить просто, разглядывая их. Это ощущалось где-то внутри, на подсознательном уровне. Одни картины были более новые. Другие же, казалось, хранились в темном помещении не меньше десятилетия.