А потом он снится тебе — и всё,
От привычной жизни одни осколки.
Как пугали в детстве жестоким волком,
Только вместо морды — его лицо.
А потом он снится среди берёз,
Одинокий, ластится и смеётся...
Но в тебе тревога сияет солнцем:
Что-то в нём пугает тебя до слёз.
А потом он снится тебе — в лесу,
И его ухмылка блестит от крови,
А глаза спокойны, почти коровьи.
У тебя от страха свистит в носу.
А потом он снится тебе — опять,
Весь такой домашний, небрежный, нежный...
Так легко себя потерять в надеждах,
Что могла неправильно всё понять.
Но потом он снится тебе, хоть плачь,
Посреди раздетых зимой осинок.
Ты идёшь к нему, и в руках — корзинка,
На плечах алеет тяжёлый плащ.
А потом он снится тебе — чужим,
Кровь в его следах и на пальцах тоже,
От его ухмылки — мороз по коже...
В общем, все надежды — белёсый дым,
И потом он снится тебе — напав,
Озверело горло зажав зубами...
У тебя в руках расцветает пламя:
Револьверы спрятать себе в рукав
Так учила мать и учил отец.
...Выстрел грянет громом и стихнет сразу.
Посеревший, жуткий и пустоглазый,
Он ещё приснится тебе — мертвец,
Но зато живым не придёт ни разу.