Три века без бессмертных

Глава 17. Вражда

Опустив взгляд, У Синсюэ увидел, что его руки покрыты кровью. По дороге в долину Великой Смуты он тайком циркулировал свою внутреннюю энергию на тот случай, если она неожиданно понадобится. Он боялся, что без своих воспоминаний не будет знать, как драться, и выставит себя на посмешище. Однако он не ожидал, что на самом деле столкнется с неприятностями, и ему даже не нужно было думать, прежде чем действовать. Он не мог сказать, сколько лет было Лорду демонов, и сколько созданий он убил, чтобы запечатлеть этот набор навыков в своих мышцах.

На самом деле перед тем, как войти в горную долину, он задумался о своих отношениях с Сяо Фусюанем. Хотя один из них был небожителем, правившим Северной территорией Цанлан, а другой - лордом демонов, заключенным на двадцать пять лет, возможно, их отношения были не такими уж плохими, как казалось. Тем не менее, глядя на свои руки, он не мог придумать ни одной причины, почему их отношения не были бы в ужасном состоянии.

У Синсюэ на мгновение замолчал, а затем повернулся и посмотрел на двух своих подчинённых. Существо нежно держит однорукого за лицо, целуя его так, что тот предпочел бы умереть. Нин Хуайшань, казалось, был осквернен всего несколько раз, но теперь его рот был сжат, как у старой женщины. Было очевидно, что ему просто не терпится зашить рот этому иньскому существу... или же он был бы готов зашить и свой собственный рот.

У Синсюэ подошел. Как только Нин Хуайшань увидел его, он расплакался. Слезы текли по его лицу, и он всхлипывал.

— Ченчжу, мы ошибались. Мы только думали, что кто-то выдаёт себя за вас, мы не пытались вас сбросить.

— О, я знаю, — У Синсюэ кивнул.

Плач Нин Хуайшаня внезапно прекратился, на смену ему пришла растерянность. Откуда он мог это знать? Заикаясь, он проглотил свои слова.

Поскольку тема "маскировки" была затронута, У Синсюэ решил действовать. Он слегка приподнял свой халат и наклонился, схватив существо за шею.

Существо надулось, его пасть растянулась, но никак не могла дотянуться до однорукого. Однорукий наконец-то смог вздохнуть с облегчением. В душе он дрожал, много его жизненных сил было исчерпано, а лицо стало чрезвычайно бледным.

— Ченчжу, — смог произнести однорукий, намереваясь выразить свою лояльность и попросить прощения. Однако услышал, как У Синсюэ спросил: