День был испорчен. В школе у меня практически все валилось из рук. Я не могла ответить ничего более-менее связного, когда преподаватели задавали мне вопросы, а когда на уроке литературы меня вызвали к доске, то, издав что-то напоминающее невнятное блеяние, я шмыгнула носом и разревелась на глазах у всего класса. Марина Викторовна, добрейшей души женщина, велев ученикам вести себя прилично под страхом внезапного среза по писателям двадцатого века, приобняла меня за плечи и вывела в коридор.
— Ну, Мариночка, не плачь, пойдем, умоемся, а потом в учительскую, — приговаривала Марина Викторовна, ведя меня к женскому туалету. — У Лидии Владимировны там такой запас успокоительных!
Стоя в стороне, пока я умываюсь холодной водой, «руссичка» сосредоточенно отрывала бумажные полотенца, чтобы вручить мне их по окончании моего размазывания туши по лицу.
— Ну, вот, теперь у тебя круги под глазами, как у Владислава Анатольевича! — улыбнулась моя тезка, а я истерично хохотнула. Подшучивая над своими коллегами, она невольно подняла мне настроение. Или, в глубине души, я, слушая ее комментарии, понимала, что у любого учителя есть слабое место. Наверняка и у химика тоже...
В учительской всегда было закрыто окно. Именно поэтому, когда распахиваешь в нее дверь, страшная духота наваливается на тебя, тут же заставляя невольно клевать носом.
Усадив меня на широкий кожаный диван и присев рядом со мной, Марина Викторовна, сохраняя все правила личного пространства, просто заглянула мне в глаза и, выдержав недолгую паузу, чтобы убедиться, что я окончательно успокоилась, спросила:
— Мариночка, что у тебя случилось?
— Я просто устала, — пробормотала я, опустив взгляд. Почему-то ужасно не хотелось поддерживать зрительный контакт, будто бы она тут же догадалась, что я вру. Сказать честно, что у меня летит долгожданная практика из-за моей бездумной выходки, отчего мой отец будет в ярости, я не решилась. Марина Викторовна некоторое время молчала, а затем, удостоверившись, что больше информации из меня не вытянешь, предложила отпросить меня с других уроков и отправить домой по причине плохого самочувствия. Эта мысль казалась мне настолько заманчивой, что я едва не согласилась, но в последний момент отвратительно-занудно-надоедливое чувство ответственности подсказало мне, что так нельзя. Накосячила — отвечай.
YOU ARE READING
Agross - Химия без прикрас
ספרות חובבים- А ты? Чего хочешь ты сама? - его голос до невозможного тихий, но эти слова словно вопят в моем сознании. Чего хочу я сама? Я об это даже никогда не думала. Меня никто об этом никогда не спрашивал. - Я хочу свободу выбора, - так же тихо, но уверенн...
