Будь моим смыслом

Глава 3. Пташка была закована в кандалы

Кто-то когда-то сказал, что смерть — не величайшая потеря в жизни. Величайшая потеря — это то, что умирает в нас, когда мы живем...

Холм одного дерева (One Tree Hill)

Полумрак темниц. Золотистое сияние от стен камер. Шелест страниц книги, которую читал Локи. Не прекращающаяся болтовня других заключенных. И так каждый день. Если бы не одно разительное отличие. Новым звуком нижнего этажа стало звонкое цоканье женских каблуков. Ритмичное, будто оно отбивало удары чьего-то сердца, и совершенно не подходящее для этих мест.

Лафейсон даже поднял голову от страницы книги, чтобы посмотреть, что же за пташку принесло в темницы. Неужто милая особа решила кого-то навестить? Однако... пташка была закована в кандалы, а ее уверенная осанка и равнодушный взгляд говорили сами за себя.

На лице бога коварства в одно мгновение расплылась саркастическая ухмылка, а книга в руках захлопнулась, издав приглушенный звук. Даже не зная того, как выглядела Сигюн, спутать ее с кем-то было практически невозможно. Ведь она, в отличие от своего брата и сестры, была чертовски сильно похожа на мать. В то время, когда Фрейа и Фрейр золотом волос и глубиной карих глаз походили на Ньерда, младшая дочь бога морей была чуть ли не точной копией своей матери. Как и Скади, Сигюн отличалась белизной кожи, а ее глаза, словно таинственные снега высоких гор, отливали холодным голубым светом.

Звон кандалов несколько раздражал. И не только Локи, который от одного взгляда на них морщился. Но и принцесса Ванахейма, привыкшая к одиночному заточению в башне, совершенно не предполагала, что цепи будут настолько тяжелыми. Они неприятно впивались в кожу на запястьях и шее. И каждый шаг, словно напоминание, звучало красноречивым перезвоном: «Ты преступница», — в ушах богини.

— А я все гадал, кто же займет соседнюю камеру, — усмехнулся бог коварства, чем привлек внимание Фрейра, но не Сигюн, как рассчитывал на то сам Локи. Богиня продолжала свое шествие до темницы, не теряя поистине королевского величия. Холодная, словно ледники Йотунхейма, и непоколебимая как сама вечная мерзлота.

— Она здесь ненадолго, не переживай, — парировал бог лета и так сладко улыбнулся, будто диалог велся о разведении полевых цветов где-нибудь в Альвхейме. — Что вы там копаетесь? — Фрейр быстро потерял интерес к богу коварства, когда заметил, что с его сестры никак не снимут кандалы. Асгардская стража стояла возле Сигюн и как-то с опаской поглядывала на ее протянутые руки. Смирению девушки могли позавидовать сестры милосердия.