1.
Руки дрожали, то и дело пытаясь выронить листок из рук. Но разум дал невидимую команду ладоням сжать лист так крепко, что пальцы вжались в бумагу, отдаваясь в кончиках болью от перенапряжения.
«Здравствуй, отец. Я пишу тебе свое первое и последнее в жизни письмо. Ты знаешь, это так удивительно – писать, пусть даже ручка обводит очертания того, что потом сгорит в огне, и никогда не будет прочитано кем-то чужим.
Давно хотел тебе сообщить о том, что я устал. Больше не могу работать, что-то делать, тащить на своих плечах... мне нет смысла этого делать, ты же понимаешь? У меня нет собственной семьи, нет любимой жены и детей, а за душой – ничего. Я в этом мире, как ты однажды выразился про людей, «механизм системы». Мне было пять лет, и я помню твои слова, они засели у меня гвоздём на подкорке так сильно, что я мог бы выжигать эти слова на часах, чтобы каждый покупатель понимал суть происходящего. Именно так я себя чувствовал последние двадцать лет, ни больше, ни меньше. Именно поэтому я закрыл свой ларек еще месяц назад. Ты же верно подметил, что нет смысла ни в чем?
Сегодня, когда я писал тебе это письмо, я потерял остатки сил. Знаешь, это очень тяжело смотреть, как мама плачет, как Роберт кричит и прячется в шкаф, прям как я когда-то в детстве. Невыносимо приходить домой каждый раз, и чувствовать один и тот же запах всё время, двадцать четыре на семь. Я знаю, что я поступил подло, оставив тебя, оставив маму и Роберта, но я не могу это тянуть. Это больно. Слишком много я ждал чуда, которого так и не произошло. А ведь я поверил в то желание, которое загадал с мамой в ночь на Рождество в 2000 году, когда учился в младшей школе – ты после этого бросил пить через два месяца ровно на год. «Самый сильный год!» - говорила мама. И я запомнил этот год именно таким. Это было самое счастливое время, ведь за тот короткий срок ты был настоящим отцом, который ни разу не произнес словосочетание «механизм системы», но зато научил меня играть в волейбол, самостоятельно делать часы, писать стихи и читать Джека Лондона. Именно ты показал мне мир таким, каким я его пытался видеть, когда ты снова начал пить – полным возможностей и открытий.
Отец, я пытался, правда. Но последние годы я не могу уснуть, потому что мне снится один и тот же сон. В нём я бегу по темному лесу от зверя с твоим лицом; Самый страшный момент сна – зверь впивается мне в глотку так сильно, что я даже во сне чувствую настолько невыносимую боль и мучения, что просыпаюсь. Самый первый раз этот сон настиг меня, когда мне было три года. Тогда я ещё не разговаривал, потому что боялся, что ты оглушишь меня разговорами, как глушишь маму с самого моего рождения. Твоя философия мне понятна, только я так и не мог понять, ради чего тогда живёшь ты, если все мы – всего лишь механизмы какой-то непонятной системы? Я долгое время искал ответы на этот вопрос, и потому начал изобретать часы. Мне понравилось это занятие, правда, только вот клиентов у меня совершенно нет. Изделия ручной работы ценят очень немногие, и те немногие единожды заходили в мой магазин, и единожды могли что-то приобрести в нем. Есть ли смысл в моих трудах, если он не приносит дохода? Ты сам мне так сказал две недели назад. От тебя несло потом, спиртом и чипсами, и теперь я этот запах ассоциирую с бессмысленным существованием. Ты действительно прав каждый раз, просто я так и не мог поверить в то, что я – механизм, ведь однажды ты назвал меня гением, как раз в то время, когда ты не пил. Я очень сильно запомнил твои слова, и надеялся на их действенность все эти годы, но словосочетание «механизм системы» всё-таки пересилило желание быть чем-то большим.
