До боли знакомые стены, украшенные кофейного цвета узором, заключили меня внутри, упираясь в высокий бледный потолок с широкой хрустальной люстрой.
Я медленно приподнялась на одно колено и недоверчиво стала осматривать помещение. Кухня - дубовый продолговатый стол, дорогая мебель, тёмно-коричневые шкафчики с посудой, бледные стены, по которым тянутся спутанные шоколадные линии. Ванная комната сзади. Ручка ее двери уперлась мне в шею, из-за чего острая боль прошла по позвоночнику. Просторный зал слева, рядом с кухней, через толстую каменную стену - картина на пол стены (Ян Брейгель Старший - Крещение Христа), окружённая несколькими подобными, но заметно меньшими по размеру, потолочный белый вентилятор, лопасти которого теперь пребывали в полном спокойствии, кожаный диван черного цвета в углу комнаты и стулья с высокими спинками у стола, стоявшего в центре. Единственное, что здесь изменилось со времени моего последнего пребывания в этом месте, это надпись корявыми белыми буквами, написанная прямо под картиной огромным и вполне разборчивым почерком: «Приветствую вас в новом милом кошмаре.» Раньше здесь цитировались строки из Библии: «Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную.» Я помню, мы с подругой, чьим родителям и принадлежит этот дом, учили этот стих. Она совсем быстро запоминала, а потом бегала по дому и хвастала своим отцу и матери со старшим братом, что выучила быстрее, чем это сделала я. Но где она сейчас?
Я сжала кулаки так, что костяшки приобрели бледный окрас, и перевела взгляд с букв на широкую лестницу в нескольких шагах от выхода, ведущую на второй этаж. Забежные ступени, и кувшин с цветами или обычный вазон, по типу Филодендроны или Аглаонема на каждой из них. По всюду повисла тишина. Солнечные лучи пробивались сквозь затянутые кремовые жалюзи, роняя на пол несколько тоненьких, как нить паутины, светлых полосочек.
Одно мгновение и я стою на своих двух, растерянно глядя на лестницу. Что-то сверху тихо и нежно шепчет, зовёт меня.. манит. Дрожь отпускает тело и ноги сами ведут меня на верх.
Короткий, своего рода, коридорчик - дверь в комнату, которая делится на просторную гостиную с плоским настенным телевизором и несколькими удобными широкими креслами по обе стороны дивана, и крохотную комнатку подруги за тонкой стенкой с аркой, вместо двери. Дверь в спальню ее родителей и чуть дальше по коридору, за резким поворотом в девяносто градусов - комната, где существовал ее старший брат от первого брака матери.
Телевизор сменил черный лист на белый с алыми потёками, поверх которого, словно, нацарапано: «Добро пожаловать в новый милый кошмар. Вы заставили нас ждать, мисс, и очень долго.»
Я сглотнула подошедший к горлу ком и резким движением выдернула из розетки шнур. Свет во всем доме погас, а телевизор издал какое-то шуршание и вновь закрылся черным листом.
Набрав в лёгкие воздух, я заглянула в нежно розового оттенка комнатку подруги. Потолок шел наискось и уходил куда-то в пол. Веселые животные и девочки разбежались по всей его поверхности и замерли перед совершением очередного движения. На шкафчике рядом, примерно на высоте моих глаз, улыбались куклы, глядя в пустоту своими стеклянными мертвыми глазками. Книги и тетради были аккуратно сложены на небольшом столике рядом с компьютером. Разглядывая вещи, оставленные на краю низенькой тумбочки, я пыталась привыкнуть к тихой обстановке.
- Что ты здесь делаешь. - Чья-то рука схватила меня за плечо и резко развернула к себе.
- Эй! - Я закрыла глаза, до краев наполненные слезами, смешанными со страхом.
