come along with me..

Я не виноват, что не похож на тебя.

– Я убрал твою комнату, несмышлёныш, – звонкий щелбан и возмущенный визг резанного свинтуса разре́зали томное пространство, окутавшее чуть не получившего инфаркт (к своим двадцати четырем годам) Чона, и некогда внезапно пришедшего Чимина, что уже тихонько хихикал, успокаивающе приобняв Чонгука за плечо, второй рукой прикрывая рот, задорно глядя в глаза старшего, в которых виднелось не то адовое пламя, а целая ядерная война. Чон лёгким движением сбросил с своего плеча теплую чиминову руку, что мягко легла на чёрную рубашку с топорщащимся воротом, и перевел взгляд вновь на томящий рассвет. Небо не переставало покрываться разными цветами, что бледнели из-за внезапно накинувшейся голубизны, которая начинала заполнять все вокруг.

двусмысленно, не правда ли?

– Чимин.. – неспешно протянул Чонгук, снова развернувшись к младшему, который кинул спокойный, но заинтересованный взгляд в сторону Чона, подойдя к окну вплотную и осторожно оперевшись на него рядом со старшим, – пожалуйста, скажи мне, кто ты..? – взгляд и голос Чонгука не был злым или раздраженным, он просто был расстроен тем, что не смог заполучить святая святых - доверие его новоиспечённого друга, поэтому тихий бас Чона выходил в свет немного опечаленным, будто пятилетний ребенок просит маму купить ему плюшевую игрушку.

Пак устало вздохнул и едва призакрыл глаза.

– Я.. не могу тебе сказать, – наконец выдавил он тем же погрустневшим, но нежным голосом, – особи, подобные мне, находятся под защитой государства, и у тебя, и у меня могут быть проблемы, если "тайна" вскроется.

– Чимин, пожалуйста. – и тон, и взгляд посуровел, а брови свелись в требовательной манере, заставляя Чимина неприятно ёжиться.

– Я сказал – нет, значит нет! Я не обязан тебе говорить ничего. –  перешёл на немало возмущенный тон аловолосый, обиженно надув щеки и отвернувшись к окну, стараясь не кидаться взглядом в сторону постепенно обижающегося Чона.

– Я узнаю это, чего бы мне это не стоило, Чимин. Я ведь не шутки с тобой, блядь, шучу, не выводи меня. – Чон чеканил каждое слово со злобой, а глаза метали молнии. Чонгука было очень просто вывести из себя, особенно, когда нервная система в подавленном состоянии.

– Я не буду ничего о себе говорить больше. Уйду, в конце концов, и не вернусь, ты этого добиваешься? – Чимин повернул голову к Чону. В глазах читалась еле-еле заметная обида, что накрывала каждую секунду все сильнее, не желая останавливаться.