мой ласковый зверь

не бойся меня

Тэхен, ополоснув лицо прохладной водой, оперся о края раковины. Сердце галопом скачет, из груди выпрыгивает практически. Тренер вдоль корта львом разъяренным ходит, в омегу молнии взглядом метает и одними губами рычит «не подведи». Тэхен буквально чувствует весь груз ответственности, который взвалили на его плечи. Он успокаивает себя, делает дыхательные упражнения, но это мало помогает, потому что он знает — стоит прозвучать свистку, и все внимание устремится на него. Проигрыш недопустим, невероятен, он готовился слишком долго, слишком упорно, выжимая из себя все оставшиеся соки. Но больше всего нервировал не крик зрительного зала, а взгляд одного-единственного человека. Его отца.

Он промокнул влажное лицо махровым полотенцем. Дверь уборной приоткрылась, и в помещение заглянул омега — один из тэхеновых университетских друзей, что пришел поддержать в этот важный для него день.

— Скоро начнется, Тэхен-а, поторопись, — улыбнулся он, приободряя. — Ты справишься, перестань так волноваться.

— Спасибо, Соджун-хен, — улыбнулся омега, откладывая полотенце на тумбу, и, подхватив свою ракетку, пошел следом за омегой. — Ты не видел Хосок-хена? — с надеждой поинтересовался Тэхен.

— Неа, — пожал плечами Соджун, покачивая в пальцах стакан с кока-колой. — Зато Минхек и Тэгун сели в первый ряд, даже флажки взяли, — подмигнул старший омега, ухмыляясь.

Тэхен хмыкнул, раскачивая свою ракетку на ходу. Он знает, что альфы пришли вовсе не за игрой понаблюдать, а за выглядывающей из-под коротких шортов задницей, и чувствовал себя грязным каким-то, потому что другую форму им попросту не выдавали. Температура заметно опустилась, а Тэхен только в тех самых по-блядски коротких белых шортах и простой футболке с эмблемой университета на груди. Он мазнул взглядом по заполненным трибунам — зрители одеты тепло, в куртках и шапках, а они с соперником как два идиота. Точнее, как два стриптизера. Тэхен поморщился от этой мысли.

Им предстоит два тайма — в первый играет Тэхен, а во второй четверокурсник, примерно по полчаса каждый. Пару раз этот самый четверокурсник даже подходил к Тэхену на тренировках, давал наставления и учил крепче держать ракетку, в остальное время же они тренировались раздельно. Тренер считал, что гораздо большее внимание следует уделить именно Тэхену, которому опыта явно не хватало. Тэхен бы оскорбился, да права не имел что-либо говорить в ответ. По ту сторону корта его соперник разогревался, делая растяжку, а альфы скользили похотливым взглядом по его подтянутой фигуре. Омега вздрогнул, когда на его плечо легла большая ладонь.

Отец смотрел с теплом и поддельно-искренней заботой.

— Волнуешься, малыш? — спросил отец, чуть склонив голову.

— Да, — тихо ответил Тэхен, отведя голову в сторону. На этого человека ему смотреть особенно не хочется.

— Удачи, сын, — сказал Тэсон, проведя языком по обветренным губам. — Мы поговорим о твоем поведении чуть позже, — прошептал он на ухо Тэхену и, оставив поцелуй на чужой макушке, удалился.

Тэхена бросило в дрожь вовсе не из-за пересчитывающего кости ветра. Он оглянулся в поисках поддержки на трибуны, внутренне молясь увидеть Хосока или Юнги, но... ничего. Омега убрал мешающиеся волосы спортивной повязкой и смочил горло водой. Раздался сигнал, который оповестил о начале игры, и Тэхен вышел на середину корта, кланяясь сопернику. То, к чему он готовился так долго, началось.

Только лопатки прожигал взгляд вселенно-черных глаз.

Чонгук, держа в руках букет белоснежных лилий, прислонился бедром к ограждению трибун. Игра продолжалась уже около пятнадцати минут, а он все не мог отвести взгляд от играющего Тэхена, что по корту носился зверем. Он преобразился — подтянулся весь, взгляд обострился, и желваки на лице играют. Чон склонил голову, разглядывая спортивное тело. Длинные обнаженные ноги, округлые ягодицы, обтянутые легкой тканью шорт, полоска впалого живота, обнажающегося при резких движениях. Тэхена хотелось так, что где-то в горле пекло серной кислотой. Чонгук затушил сигарету, что истлела до самого фильтра, и бросил окурок в урну.

Тэсон нашелся с трудом. Он сидел в четвертом ряду, и Чонгуку пришлось пробираться к нему через недовольных студентов, то и дело вертящих головами влево-вправо. Чонгук, на самом-то деле, в большом теннисе ничего не понимал, он даже не знал на чьей стороне победа. Он просто пришел, чтобы вновь увидеть Тэхена, чтобы ближе к нему подобраться, голос бархатный услышать.

— Освободи место, — сказал Чон, похлопав какого-то мальчишку-альфу по плечу.

— Это мое место, — даже не оторвав взгляда от игры, фыркнул студент.

Чонгук тяжело вздохнул, схватив мальчишку за край куртки, и рывком поднял с места. Громкое «Эй, мудак!» осталось проигнорированным, и Чонгук сел рядом с Тэсоном, с интересом наблюдающим за своим сыном. Чонгук положил букет, приготовленный для Тэхена, на колени и откинулся на спинку пластикового сидения.

— Какой счет? — поинтересовался Чонгук, принимая протянутую сигару.

— Не считаю, — просто ответил Тэсон, пожав плечами. Он кинул взгляд на приготовленные лилии и ухмыльнулся. — Вы задержались, Чонгук-щи. Для кого цветы?

— Для победителя, — ответил Чонгук, стряхивая пепел куда-то на пол. — Дела, Тэсон-щи, сами понимаете. Но я не мог проигнорировать ваше предложение и упустить шанс посмотреть на, — Чон лизнул губы, Тэхена взглядом пожирая, — игру. Нужно поощрять стремление молодежи заниматься спортом.

— Поддерживаю, — кивнул мужчина. Он прижался губами к фильтру, делая глубокую затяжку, а после выпустил дым через нос. — На кого ставите, Чонгук?

— Разве я смею сомневаться в профессиональности вашего сына, мистер Ким? — ухмыльнулся альфа.

Тэхен забил еще два очка, и трибуны — студенты университета, болевшие за него, взревели победным кличем, повскакивали со своих мест, размахивая флажками с гербом учебного заведения. Чонгук недовольно хмыкнул, потому что разноцветные спины скрыли от него Тэхена и его искреннюю радость. Тэсон поднялся, и Чонгук хотел подняться следом, только мужчина надавил на его плечо, вынуждая обратно сесть.

— Не торопитесь, Чонгук-щи, сейчас будет второй тайм. Я всего лишь поздравлю сына, а после вернусь, — сказал Тэсон. Чонгук хмыкнул, но послушался.

Тэхена поздравляли — хлопали по плечу, старшие трепали по волосам, даже взгляд тренера смягчился и легкая, едва уловимая улыбка скользнула по вечно хмурому лицу. Но омеге не нужны были слова похвалы, он и сам видел это в чужих глазах. Кто-то закинул на плечи дутый пуховик до самых щиколоток, и Тэхен укутался в него, словно бабочка в кокон. Прохладные пальцы обожгло тепло стаканчика с шоколадным молоком. Отец подошел к нему, не слишком аккуратно сжимая локоть через теплую ткань.

— Отец! — улыбнулся Тэхен, прижавшись на мгновение щекой к отцовской груди в поисках тепла, поддержки, защиты. — Ты гордишься мной? Я смог оправдать твои надежды? — возбужденно прощебетал омега, смотря в отцовские глаза с неподдельной преданностью, словно ожидал, что его вот-вот потреплют по волосам и скажут «хороший мальчик».

— Конечно, Тэхен-и, папочка гордится тобой, — хрипло сказал отец, проведя ладонью по его щеке. — Пойдем, малыш, теперь нам нужно поговорить.

Тэхен рассеянно оглянулся на трибуны, не теряя надежды увидеть хенов, но вместо них встретился с черными-черными, как сама ночь, глазами, что его внутренности выедали. Омега быстро отвернулся, позволяя отцу утянуть себя в сторону раздевалок. Постепенно гул голосов затих, музыка осталась где-то позади, и слышен был лишь стук отцовских туфель по начищенному кафелю. Тэсон толкнул дверь в одну из раздевалок. Ряды шкафчиков, между которыми стоят длинные лавочки, дверь в душевую комнату в самом конце и абсолютная тишина. Тэсон присел на лавочку, пальцем подманив к себе сына.

— Я в чем-то провинился, отец? — тихо спросил Тэхен. — Сделал что-то не так?

— Где ты был сегодняшней ночью, малыш? — вкрадчиво спросил Тэсон, медленно расстегивая замок на пуховике. Тэхен сглотнул.

— Я был у Юнги-хена, отец, — честно ответил омега. Холодный воздух лизнул его открытую кожу.

— Ты оставил своего отца в одиночестве и сбежал, верно? — вздернул бровь Тэсон. — Заставил меня волноваться, переживать.

— Я... — хотел было ответить Тэхен, но мужчина прижал палец к его губам, вынуждая молчать.

— Тс-с, ничего не говори. Мне не нужны твои оправдания, малыш, — улыбнулся мужчина, сдергивая с сына пуховик. — Ведь тебе все равно, что отец волнуется о тебе, правда? Так почему же мне сейчас не должно быть плевать на твои слова? — улыбнулся альфа. — Однако не только это побудило меня поговорить с тобой. Скажи мне, что это такое? — зарычал он, дергая Тэхена за ворот футболки к себе. — Почему ты вырядился, как заправская шлюха?

— Не говори так, отец, — дрогнувшим голосом ответил Тэхен. — Ведь не я выбирал эту форму. Мне приказали, и я выполнил. Я не хотел, чтобы ты злился, отец, клянусь, — прошептал омега. Тэсон понимающе улыбнулся и кивнул.

Его грубая морщинистая ладонь скользнула по тэхеновой щеке. Большой палец коснулся приоткрытых дрожащих алеющих губ, со злостью надавливая. Вторая рука змеей пробежалась по бедру гладкому, упругому — от этого в его классических штанах стало теснее. Кожа у Тэхена мягкая, персиковая, ее на вкус попробовать хочется, как сочную ягоду языком перекатывать. Тэхен в отцовских глазах тьму непроглядную, порочную видит, и против отца сделать ничего не может, руки связаны. Тэсон потянул обтягивающие шорты вниз, и те упали к тэхеновым дрожащим ногам.

— Отец, пожалуйста... — всхлипывая, умоляет Тэхен, но его нижнее белье отец тоже тянет вниз, а потом укладывает плачущего сына на свои колени.

От Тэхена слюна во рту. Тэсон облизывается, ведет ладонями по округлым половинкам, а его возбуждение упирается сыну прямо в живот. Тэхен беззвучно содрогается в рыданиях, шепчет что-то неразборчиво, но Тэсону плевать, особенно сейчас, когда сын так непозволительно близко, и делать с ним можно все, что угодно. Мужчина размял его ягодицы между пальцев до покраснения, а после грубо шлепнул. Тэхен вскрикнул и дернулся в отчих руках.

— Пожалуйста, умоляю!

— Заткнись, — прорычал мужчина, вновь несдержанно ударяя по покрасневшей половинке. — Ты ни во что не ставишь меня, мое слово, мой закон. Разве я позволял тебе уходить? Оставлять меня одного? — зарычал Тэсон, хватая сына за волосы и оттягивая. Тэхен открыл рот, только мужчине его мерзко слышать. Тэхен — дьявольское дитя, он искушает, играет, вертит задницей перед ним, а после ангелом прикидывается, на коленях его плачет.

Тэсон разошелся. Он звонкими шлепками и всхлипами упивается, как самой красивой музыкой. Тэхен дергается, руками упирается — мужчина злится и руки его за спину заламывает, выворачивает. Ему Тэхена хочется так сильно и давно, что никакая шлюха, скачущая на члене, не помогает. Тэсон оставил еще один больной удар на ягодице и тут же погладил пылающую бордовым кожу, успокаивая. Он сплюнул на свои пальцы, разводя округлые половинки, и провел большим пальцем по сжимающейся дырочке. Тэхен напрягся, изворачиваясь в его руках.

— Перестань, перестань, отец! — выкрикнул Тэхен. — Пожа-а-а... — протяжно завыл он, чувствуя, как отец проталкивает в него палец почти насухо.

Слезы вновь брызнули из глаз. Ему захотелось умереть, провалиться сквозь землю прямиком в ад, лишь бы не чувствовать. Ему хочется свернуться калачиком, закрыться в коконе и загнить вот так, потому что даже Бог такие грехи ему не простит. Он плачет сильнее, когда отец начинает двигать пальцем внутри него, дергается, а отец сверху рычит, его волосы в кулаке стискивая. Чонгук бесшумно приоткрыл дверь, опираясь плечом о дверной косяк, и ухмыльнулся, окидывая взглядом мистера Кима.

— У вас хорошие методы воспитания, Тэсон-щи, — сказал Чонгук, едва стараясь скрыть ухмылку.

Тэсон крупно вздрогнул, отталкивая Тэхена от себя. Он поднялся со скамьи, игнорируя плачущего на полу сына, старающегося натянуть шорты, чтобы скрыть наготу, и выпирающий бугорок на уровне ширинки. Блять. Тэсон крупно попал, и не потому, что Чон Чонгук пойдет в полицию, а потому, что он может использовать эту информацию в своих целях. Он уже представляет, как каждый захудалый журналюга будет его кости обсасывать, сбивая пальцы о клавиатуру. Мужчина спокойно улыбнулся, поправляя пиджак и выбившуюся рубашку.

— Иначе дети совсем не слушаются, Чонгук-щи, — ответил Тэсон. — Станете отцом — поймете, как это сложно. Что ж, идемте, выпьем в честь победы моего сына, — Тэсон стрельнул в сжавшегося Тэхена убийственный взгляд и пошел на выход, цепляя Чонгука плечом. Чон повернул голову в его сторону и, дождавшись, когда дверь закроется, подошел к Тэхену, садясь перед ним на корточки.

Поломанный, слабый, испорченный. Чонгук протянул ладонь к его щеке, но омега дернулся, как от удара током, вскинув на него озлобленно-ненавидящий взгляд.

— Я не враг тебе, — слегка улыбнулся Чон. — Позволь...

Альфа вновь протянул руку, чтобы смахнуть крупную слезу, но Тэхен не дал себя коснуться, как дикий зверек щетинясь, зубы скаля. Чонгук расплылся в довольной улыбке, протягивая ему букет приготовленных лилий. Омега удивленно посмотрел сначала на цветы, после — на улыбающегося Чонгука.

— За что? — хрипло спросил Тэхен.

— Как «за что»? — удивился Чонгук. — Победителям принято дарить цветы, разве нет? Тем более, если победитель — такой прекрасный молодой человек. Прими их, не оскорбляй меня.

Тэхен сглотнул, утирая влажные щеки тыльной стороной ладони, и нерешительно протянул ладонь, забирая цветы. Отец никогда не дарил ему цветов. Золотые браслеты, часы, деньги, сумки, вещи — да, но это был способ откупиться от Тэхена, как от назойливой мухи. А кто Чон Чонгук? И что ему нужно? Зачем ему просто так дарить Тэхену цветы? В грудь колет что-то больно очень, потому что просто так не может быть. Тэхен ощутил острую потребность увидеть Юнги и Хосока. Домой он сегодня не вернется.

Чонгук коснулся ладонью прохладной щеки. Тэхен вздрогнул, но не отстранился под прицелом гипнотизирующего взгляда. Альфа заскользил взглядом по покрасневшему носу, искусанным губам и слипшимся ресничкам-треугольникам. Красивый, даже с опухшим от слез лицом, растрепанными волосами и кровавыми ранками на губах.

— Не бойся меня, — хрипло прошептал Чонгук. — Я помогу тебе, только дай мне знать, что ты нуждаешься во мне. Я оставлю тебе это, хорошо? — он вытащил из кармана прямоугольную черную карточку, на которой золотая буква «К.» и номер телефона, и вложил в тэхеновы руки. — Сейчас мне пора, но мы еще встретимся. Я не обижу тебя, Тэхен.

Чонгук провел большим пальцем по его подбородку, улыбнувшись напоследок, поднялся и вышел из раздевалки. У Тэхена сердце о ребра стучится, к горлу подпрыгивает, и, если бы он не сидел на холодном кафеле, то точно бы упал. Он перевел взгляд на лилии и черную визитку в своей руке.

Кто он такой, Чон Чонгук? И почему рядом с ним дыхание становится невозможным?