Лазурный платок идеально сочетался с глазами незнакомки, а также с кувшинками на картине за ее спиной. Потерянные в серости тесного помещения без окон, кувшинки вдруг ожили и заиграли сочными красками.

Сразу вспомнился тот маленький пруд, весь затянутый ядовитой тиной. Вокруг лежали драконьи тела - десяток гамбийских крокодилов грелись на солнце, напоминая пластилиновые статуи.

Ближайший ко мне, самый жирный, распластался на животе, с открытой пастью, словно ловил снежинки. Он обратил голову к водоему, готовый в любой момент сползти в прохладную воду. Засохшие зеленые крошки запятнали рельефный бок и зубастую морду. Пахло гнилыми, нагретыми солнцем водорослями.

Даже спустя годы не забыть, как пересилив себя, дотрагиваюсь до этой жуткой твари. Ощущаю твердую кожу, толстую, как кора столетнего дуба, и шершавую, как корка авокадо. Под моей ладонью спит чешуйчатый демон.

- Ойе, ай мас пальта? Эй, есть ещё авокадо?

Поправив лазурный платок, женщина окликнула сержанта, стоявшего в темном углу. Военный сухо ответил, что нет, закончился, а ресурсы на корабле строго распределены. Оба они использовали слово пальта из языка кечуа и тараторили на испанском так, как это делают чилийцы, проглатывая буквы, что усиливало голод.

Женщина резко повернулась, бросив холодный взгляд на противоположную сторону стола.

- Я вам Моне не загораживаю?

- Да нет же, - мужчина перевел взгляд с кувшинок на нее. - Дополняете.

На блюдце перед ним лежала очищенная четвертинка авокадо. Мужчина пододвинул тарелку к незнакомке:

- Вот, пожалуйста.

- Пфф. Не стоит.

Тонкая рука поставила блюдце обратно.