Школьник

Часть 1. Лена

— Что значит «плохо»?

Голос не слушался — он дрожал, как будто это говорил не я, а кто-то другой. В голове уже метались обрывки мыслей: Нет, нет, нет, только не это, не сейчас, не когда всё только начинается...

— Инсульт.

Это слово ударило, как нож под рёбра.

— Врачи говорят...

Голос брата сломался, и в этой трещине я услышала всё, чего он не договаривал. Всё, чего боялся произнести вслух.

— Лен, приезжай.

Я не помню, как выбежала из кафе. Не помню, что бормотала подругам, хватая сумку и куртку, не помню, как оказалась на улице. Осенний ветер бил в лицо, но я его не чувствовала.

Помню только ледяной ком в горле, который не получалось проглотить.

И одну мысль, пульсирующую, как набат:

Дом. Сейчас же.

Потому что там, за сотни километров, лежал человек, который когда-то учил меня завязывать шнурки, носил на плечах, смеялся моим глупым шуткам.

И, возможно, уходил.

Я ворвалась в квартиру, роняя ключи.

Они звякнули о плитку в прихожей, этот звук — резкий, металлический — на секунду врезался в тишину пустого дома. Я даже не наклонилась поднять. Пусть лежат. Время сейчас капало сквозь пальцы, как горячий воск, обжигая и оставляя следы.

Руки тряслись так, что я трижды промахивалась, пытаясь ввести код на телефоне.

Цифры расплывались перед глазами, пальцы будто онемели, стали чужими. Каждая неудачная попытка заставляла сердце биться чаще, а в груди сжималось что-то тяжелое и колючее.

— Твою мать!

Я рыкнула сквозь зубы, почти по-звериному, когда система в пятый раз отклонила мои данные. На экране холодным шрифтом светилось: «Неверная дата рождения».

Я всматриваюсь в экран.

Глаза щиплет — от усталости, от слез, которые я не выпускаю, но они где-то здесь, под самой кожей. И тут...

Оказывается, я случайно поставила год... его рождения.

Мир на секунду замирает.

Ваня.

Имя ударяет, как током, проходит по позвоночнику, сжимает горло.