Адская смесь

Какой вариант меня тебе нравится больше?

Прошло ещё полтора месяца. За окнами 19 марта. Снег начинает подтаивать, образовав огромные лужи под нашим подъездом. Машинам очень сложно выехать, всё в грязи. Радуют лишь птицы, которые так одиночно поют всеми знакомую мелодию и ты возвращаешься в детство.. Не то детство, в котором я боялась возвращения отца с работы, а то, в котором я лежала на животе на жёстком старом ковре и старательно рисовала нашу счастливую семью. Тогда и воздух ощущался по другому, лишь пение птиц осталось неизменным и когда окна стоят на проветривание, я всегда любуюсь музыкой природы.
Моим любимым занятием детства была стрельба из рогатки по ненужным банкам. Конечно, потом приходилось дружной компанией убирать следы приступления, но, это выработало во сне меткость.

Вернёмся в сегодняшнее утро. Четверг. Учебный денёк. Хочу сказать, что у нас отношения с Мелиссой остались неизменными и теперь её никто не цепляет так, как раньше. Она под моей защитой и мы очень часто выходим на прогулку. Выговариваемся друг другу, можем плакать, хотя, раньше, я считала это чем-то слишком интимным, а сейчас понимаю, что Мелисса точно не из тех, кто осудит за безпричинные слёзы. Она знает обо мне всё, также, как я о ней и это наши личные секреты.
Виолетта самостоятельно отстранилась, потому что негативно относится к моему общению с Мелиссой. Такое ощущение складывается, что она ревнует меня к девушке. По-дружески ревнует. Прекратила высказывать недовольство и сама приняла решение выбрать развесёлую компанию вместо одной подруги. Мне не грустно. Я рада, что она нашла своих людей и желаю ей только светлого будущего. Главное, чтобы она поскорее осознала весь вред наркотических веществ и разорвала безпрерывную цепь употребления.
Смешно получается, что именно сегодня я осталась без чистых вещей и пришлось надеть спортивки, да бы не выйти в одних трусах. В школе я села одна. Впервые, за долгое время. Мелисса с Матвеем, а Виолетта показательно пересела к другой девушке. Мне показалось, что так даже лучше. В моём распоряжении целая парта и свободный стул, на котором я могу прилечь, если сильно захочу. Мелисса что-то недоговаривает, потому как совсем недавно рассказывала, что семья пустила её воспитание на самотёк и теперь ей ничего не угрожает, но, сегодня она пришла с новыми садинами и елозила на стуле. Так, будто ей больно. Нужно будет поговорить с ней.
На перемене, мне нужно было уходить к другому учителю на пересдачу стихотворения. Я подошла к Мелиссе, чтобы предупредить, но, она испугалась меня и странно скрыла какую-то записку, которую писала, практически, большинство прошлого урока. Я поспешила выйти из класса, не придала ни единому действию особого значения. Кстати, сдала стих на круглую четвёрку. Была бы пятёрка, виновником всему пересдача, за которую снимают балл.
Вернулась в класс я в начале следующего урока и спешила поделиться новостью с Мелиссой, так как, именно благодаря ей, я выучила стих от и до, получив не тройку, а оценку выше. Мелиссы в классе не было, она вышла в туалет, а на моей парте, рядом с тетрадью, красовалась записка с изящным почерком. Я сразу подумала, что, вот, в этой записке точно призвание в любви и, наконец-то, я получу взаимные чувства. Я очень долго ждала этого трепетного момента. Старалась изменить себя, отказалась от многого. У меня была цель: добиться Мелиссу и эта цель, похоже, выполнена. Я боялась читать, а улыбка сама изредко появлялась на лице, потому что я представляла, что там может быть написано, особенно в стиле Мелиссы. Девушка вернулась с уборной. Она держалась за низ живота и выглядела очень слабо, с зелёным оттенком кожи, что не являлось нормой. Мелисса даже не обратила внимание, что я держу её записку в своих руках и кручу верчу, всё не могу решиться открыть. Оттягиваю момент удовольствия.
И когда я переворачиваю стороной, на котором должно быть написано само признание, я начинаю вчитываться. Из обольстительной улыбки, на моём лице ничего не остаётся и уголки губ опускаются с каждым прочитаным словом. Я не верю своим глазам и впервые у меня так сильно схватило сердце, что я скривилась и не могла восстановить дыхание, которое обрывала внутренняя истерика. Я больше не слышала пение птиц, не видела лица одноклассников и краем уха не прислушивалась к чтению лекции со стороны учителя. Всё казалось мне бесшумным, а ушные перепонки заложило, будто я вынырнула из басейна. Рот пересох. Я кусала губы и сдирала кожу до мяса, пытаясь скрыть свои слёзы, которые передавили горло и застыли на ресницах. Я так старательно бросала курение сигарет и так позорно захотелось выкурить за раз целую пачку. Я не верила своим глазам, перечитывала записку снова и снова, делая только хуже для своего состояния. Казалось, что все видели, как меня ломает и как я с грохотом разбиваюсь, но, это было не так. Всем всё равно, а я смотрю в спину Мелиссы и не могу поверить, что она могла это написать, буквально, пару дней назад сидя в обнимку со мной и рассказывая о том, насколько я чувственный и нежный человек, которого она когда-либо встречала.
Я не буду вдаваться в подробности, но, скажу кратко: там были описаны ситуации из моей жизни и осуждение за них. Там присутствовали оскорбления в мою сторону, сравнение меня с чем-то безобразным, говорилось, как человек жалеет, что связался со мной и как теперь ему тошно даже рядом находиться. Как я раздражаю, как я надоела, как я много жалуюсь и насколько я уёбищная в её глазах.
Я сорвала урок, чтобы просто пересидеть этот момент полного разочарования в уборной и накуриться, как следует. Да, я бросила курить, но, старая пачка всё ещё валялась на дне рюкзака. Я сидела до конца урока на подоконнике и просто ревела. Приходили школьники, смотрели на меня и уходили, а я с закрытыми глазами, дрожащими пальцами подносила к губам сигарету и обжигала искусанную кожу до покраснения. На перемене, собралась целая толпа в туалете и никто не мог допросить меня, со стороны смотрели и что-то обговаривали. Среди всех девушек показалась Виолетта и залезла на подоконник, свесив ноги.
В: ну, что за слёзки?, - заговорив со мной так, будто она уже всё понимала и догадывалась наперёд, что такая ситуация, рано или поздно, должна была произойти, - это из-за Мелиссы?
Я: нет, - зарёванно смотря в окно, по которому скатываются капли, как слёзы по моим щекам.
В: пусть будет по твоему, - взяв меня за плечо, - можно тебя обнять?
Я ничего не ответила, дала молчаливое разрешение на утешение себя и, мне стало легче, когда Виолетта чересчур крепко обняла, а я, с опущенными руками, продолжала плакать.
Я: я очень глупо доверилась не тому человеку, Вил, - заговорив так изнемождённо, - за что я получаю это?
В: что за лист был у тебя в руке на уроке? Что ты прочитала там такого, что довело тебя до слёз?
Я: всё, о чём знала Мелисса, было изложено в таком контексте, что я наивная дура, которая не умеет наслаждаться жизнью и растирает вечно сопли об её плечо.
В: растирай мне сопли. Я тебя точно осуждать не посмею, - погладив по волосам, - идём поговорим с ней?
Я: я не появлюсь в таком виде в классе.
В: пусть она увидит твоё состояние и ей станет стыдно за содеянное.
Виолетта вытащила меня и через весь коридор я шла за руку с ней, улавливая на себе непонимающие взгляды. Добравшись класса, подруга чуть не вынесла ту дверь с ноги и сильно ударила по парте Мелиссы, чтобы припугнуть.
В: объясняй давай, чё за хуйню ты написала?, - сразу начав с громких разговоров, будто она добралась до момента, в котором готова морально уничтожить Мелиссу.
М: вы о чём?, - Мелисса смотрит именно на меня, а мне хотелось лишь ударить её, - почему ты в слезах?
Я облокотилась об парту, складывая руки на груди и смотрела с таким холодом, будто между нами ничего никогда не было.
В: это что?, - схватив записку с моей парты, - твоих рук дело? Не слышу писк.
Мелисса читает записку и вновь перепуганными глазами смотрит на меня, а я молчу, отдав девушку на растерзание подруге.
М: это не я писала.
В: да? Сравним твой почерк с почерком в записке?, - открыв первую попавшуюся тетрадь Мелиссы и прикладывая записку, - теперь что скажешь?
М: мой почерк легко можно подделать.
Я: а если я скажу, что ты одна знала о моих проблемах?, - задав точечный вопрос, который застал Мелиссу врасплох и она замолкла, - объяснишь, за что?
М: мне нечего объяснять, если это не я писала.
Я: а что ты писала на перемене? Когда я подошла, ты, почему-то, закрыла лист рукой.
М: я писала объяснительную и хотела отпроситься с уроков, потому что отравилась, - вытаскивая из дневника настоящую записку, - вот.
Виолетта, без остальных наводящих вопросов, просто лупит со всей дури ладонью по щеке Мелиссы. Зная, насколько сильная у меня подруга, я даже немного запереживала, когда зеленоглазая моментами начала кружиться и будто теряться в пространстве. Виолетта продолжала что-то говорить, подключились все одноклассники, которые поддакивали и пытались убедить меня в том, насколько крысиная морда у Мелиссы и как она мастерски манипулирует топлой, отыгрывая состояние жертвы. Мне очень хотелось верить, что девушка отыгрывает, ведь, как она на сгинающихся ногах поднялась и как упала прям посреди класса, потеряв сознание, наталкивает на мысль, что это уже слишком правдоподобно. Никто не спешил ей на помощь, некоторые даже пнули девушку, чтобы та перестала притворяться и поднималась. Когда пришёл учитель, опоздав на несколько минут, он проверил состояние Мелиссы и сильно заволновался. Мужчина самостоятельно вызвал скорую, потому что школьной медсестры не было на рабочем месте. Рассказывал о внешних признаках, которые являются тревожным и основными для скорейшего приезда медиков. Никто и пальцем к Мелиссе не прикоснулся, а девушка неплохо разбила голову об парту, залив кровью пол под партой. Я видела, как быстро Мелисса приобретает трупный вид и как бледнеют её губы. Учитель очень боялся того, что не прослушивался пульс, а это серьёзный звоночек.
Где-то глубоко внутри себя, я очень сильно переживала за девушку, а внешне не подавала виду, стервозно скорчив лицо, будто, так ей и надо. На самом деле, я не верила и не хотела верить той записке. Я находила уйму отмазок, лишь бы вернуться к Мелиссе, но, гордость не позволяла больше прогнуться и я примкнула к своей старой компании, которая была рада моему возвращению.
Когда приехала скорая, началось оказание помощи прямо на месте происшествия. Моментально вызывались родители, Мелиссу грузят на носилки и в быстро темпе уносят, лишь кровь осталась напоминанием о ней.
Этот урок так и остался пустым. Учитель на нервах был, не мог адекватно вести лекцию и дал нам задания, которые никто из нас не сделал и все, то и делали, что обговаривали случившееся. Каждый в классе подтверждал, что видел, как Мелисса эту записку положила на мою парту. Все меня уверяли в этом, поэтому я прислушалась к стаду.