Гон плюхается за стол с наидовольнейшим видом. Киллуа садится ровнее – все таки в гостях. Мито хлопочет, раскладывая еду по тарелкам – звенят приборы, шумит чайник на плите.
На воцарившийся шум появляется бабуля – она выглядывает из гостиной, морща свои плоховидящие глаза и вскидывает руки, увидев гостя. Киллуа тоже вскакивает, здороваясь. Дома у Гона он чувствовал себя не то жданным гостем, не то запоздавшим домочадцем.
– Сегодня рыба.
– Она же вчера была!
– Завтра тоже будет. Улов хороший.
Мито улыбается, кладя на стол тарелу с запеченной семгой, и Гон вздыхает от запаха, успевшего надоесть. Киллуа смотрит с интересом – приморская жизнь все таки остается окутана для него неизведанным романтизмом.
– А на десерт что?
– Булочки с вишней.
Гон барабанит по столу. Мито закатывает глаза.
– Не делай вид, будто не знал. Все ведь учуял.
Гон смеется.
– Ага.
Дернув рукав Киллуа по столом, он озорно шепчет:
– Выйдем, пока стол не накроют.
– Эй, рыба остынет!
– Да мы быстро!
– Куда?
– Я Киллуа смородину покажу и вернемся!
Мито не успевает открыть рот, как они скрываются за занавесками, утаскивая с собой весь галдеж. Бабушка добродушно смеется.
– Маленькие.
– Маленькие! – поднимает Мито ложку и возмущается, – пятнадцать лет, взрослый лоб, а носится как кабаны летом.
Бабушка снова смеется.
– Оставь их, маленькие они. Ты себя в их возрасте помнишь?
Мито вздыхает,
– Мам. Не напоминай.
Вернувшись к плите, сама украдкой улыбается.
Киллуа смеется. Теплый морской воздух щекочет ноздри. Ладонь Гона кажется удивительно горячей.
– Ты с ума сошел.
Гон покрывает его лицо поцелуями, взяв его в руки, и говорит весело:
– Я люблю тебя.
С Киллуа смеется смешнее, дышится легче и живется проще. Так по крайней мере ему кажется. Киллуа смеется, показывая, что против такого расклада ничего не имеет. Поцелуи щекочут лицо фантомными теплыми вспышками.
– И я тебя.
Гон обхватывает его руками, обнимаясь. Подумаешь – три слова, всего ничего, а когда слышишь их, так приятно становится. Будто никогда такого приятного не слышал. Киллуа прижимается к нему, чувствуя, как быстро бьется сердце и говорит – чуть более откровенно:
– Я по тебе скучал.
Гон честно отвечает:
– И я.
Остывающая рыба не волнует, Мито, ждущая на кухне – тоже. Ничего не волнует, особенно сейчас, когда сильно-сильно прижимаешься к чужой груди и чувствуешь как бьется сердце. Куст смородины тихо шелестит листьями, будто аккуратно выклядывает, чтобы подсмотреть за чужим счастьем. Ему тоже хочется подпрыгнуть и попасть в чьи-то руки – нежные и любящие.
Гон нехотя, с явным усилием отрывается от Киллуа.
– Поедим и пойдем наверх. Хочу побыть с тобой.
«Побыть с тобой» – кодовая фраза, которая означает, что они будут лежать, обниматься и ничего не делать, пока не устанут.
Киллуа улыбается, сжимая его руку – перед глазами всё плывет и размывается. Поесть и лечь кажется отличной идеей.
Бабушка задергивает занавеску у окна, тихо улыбаясь. Правда же маленькие – прятаться не умеют, шмыг за угол, а там как Бог накажет быть. Мито гремела кастрюлями, но вид у нее был мечтательным. Пятнадцать лет бывает лишь раз в жизни.
